Фантастика 2000
Шрифт:
— Хотя я бы посоветовал поберечь мозги, — заметил Антон. — Понимаешь, приятель, лобные доли мозга не любят потокового режима. Они… как бы это сказать. Засыпают. Начинают лениться. Со всеми вытекающими…
Он вдруг захохотал, я понял причину и снова покраснел.
— В общем, я бы тебе не советовал, — уже серьезно продолжил Антон. — Честно. Но если ты настаиваешь — возьмем с удовольствием. У нас и так нехватка модулей.
— Я… я готов.
— Тебе нужно уладить какие-то дела? — спросил старпом.
— Да, наверное.
Я
— Тогда приходи завтра утром. Старт будет вечером… впрочем, тебе эти без разницы.
Я закивал, пятясь к двери.
— Подожди! — вдруг велел Антон. — Хочу объяснить тебе еще одну вещь, мальчик. Сейчас мы разговариваем с тобой, и нам это приятно. Потому что ты умный, славный паренек. Который вполне мог бы стать нашим коллегой… настоящим коллегой. Но если ты станешь расчетным модулем — все изменится. Мы будем относиться к тебе совсем по-другому. Даже когда после первого рейса ты выйдешь посмотреть на инопланетный порт: еще веселый, любопытный и настоящий. Но мы больше не будем с тобой болтать, шутить и улыбаться. Потому что видели десятки и сотни таких, как ты, поначалу умных, славных, хороших. И если относиться к вам как к людям, после того, как вы встали в поток, то никаких нервов не хватит:
Меня словно отхлестали по щекам. Я сглотнул какой-то комок — потому что мне нравился и старпом, и даже этот ехидный язвительный врач.
А сейчас они смотрели на меня очень серьезно и…
Словно я на родителей, когда они рассказали мне про Дом Прощаний,
— Как член экипажа и совладелец корабля, имеющий в нем свой пай, я очень хочу взять тебя в расчетную команду, — сказал старпом, откашлявшись. — А вот как человек, у которого свои пацаны подрастают, я бы тебе не советовал приходить.
— Я приду, — прошептал я.
— Вот, возьми. — Старпом подошел ко мне, протянул несколько сколотых листов. — Это наш контракт приема на работу в качестве расчетного модуля. Контракт стандартный, один в один рекомендованный Гильдией. Но ты все-таки его изучи как следует. Дальше — тебе решать.
Я схватил листки и выскочил за дверь. Голова гудела, немножко чесалась кожа над ухом, вокруг шунта. Это от волнения.
А еще мне было не по себе от того, что и старпом, и врач говорили чистую правду. От того, что они были хорошие люди.
И от того, что я собирался их всех обмануть.
Глава 2
Провожать меня поехал только Глеб. Прогулял школу и поехал.
Он почти до конца мне не верил. Хотя увидел и пустую квартиру, откуда унесли муниципальную мебель, а то, что принадлежало родителям, — в маленьком контейнере складировали в подвале.
— Ты псих, — сказал Глеб, когда автобус подъезжал к космопорту. Он начал верить. — Будешь дебилом. Ты что, старых модулей не видел?
— Они вовремя не вышли, — сказал я. Чемоданчик с вещами я держал
— И ты не выйдешь. За пять лет мозги спекаются. — Глеб вдруг облизнул губы и сказал: — У меня билет имперской лотереи, ты знаешь?
Я знал. У Глеба был один шанс из двадцати выиграть бесплатное обучение на любую специальность. Он собирался стать пилотом, конечно же.
— Хочешь, я его тебе отдам?
— Тебя родители убьют, — ответил я.
— Нет. Не убьют. Я уже поговорил с ними. Я могу переписать билет на тебя. Хочешь?
Билет имперской лотереи — это здорово. Я о нем и не мечтал… зато нейрошунт у меня «Креатив», а у Глеба — только «Нейрон».
— Спасибо, Глеб. Не надо,
Он растерянно заморгал жиденькими белыми ресницами. Глеб очень светловолосый и бледный. Это не мутация, это наследственность.
— Тиккирей, я честно…
— Глеб, я вечером буду в космосе.
— Это будешь не ты, — прошептал Глеб.
Когда автобус остановился у гостиницы, он вяло протянул мне руку. Я ее пожал и спросил: — Зайдешь?
Глеб покачал головой, и я не стал спорить. Долгие проводы — лишние слезы.
Меня ждал космос.
Я не знал, где живет старпом и остальной экипаж корабля.
Поэтому пошел в номер к доктору.
Дверь снова была не заперта, и дверь в ванную распахнута.
Антон стоял у зеркала, в одних трусах, и брился древней механической бритвой. Будто нельзя заморозить все волосяные фолликулы раз и навсегда.
— Ага, — сказал он, не оборачиваясь. Я видел только отражение его глаз в зеркале, но мне показалось, что их выражение изменилось. — Ясно. Номер семьдесят три. Там капитан.
— Кто пришел? — раздался голос из комнаты. Тонкий, девичий.
— Это не к нам, — отозвался Антон. Но из комнаты выглянула смуглая девушка — одна из тех, что вчера смеялась. При виде меня она вначале улыбнулась, а потом помрачнела. Наверное, она была совсем голая, потому что замоталась в простыню.
— Здравствуйте, — сказал я.
— Какой ты дурачок, — сказала девушка. — Господи, ну откуда берутся…
— Замолкни, груз! — процедил я. Получилось. Почти как у старпома. Девушка замолчала, часто моргая. Антон на миг прекратил бриться, потом бритва продолжила движения. Вверх-вниз.
А я повернулся и пошел в семьдесят третий номер.
Капитан был моложе и старпома, и доктора. Наверное, он окончил какую-то очень известную космошколу, если ему доверили командовать кораблем. Крепкий, красивый, в парадной белой форме.
— Тиккирей, — утвердительно сказал он, когда я вошел. Почему-то я понял, что он видел запись моего вчерашнего обследования, и мне стало стыдно. Перед Антоном или старпомом — не было стыдно. А перед настоящим капитаном, который даже сидя один в номере оставался в парадной одежде, — стыдно.