Фантастика 2002. Выпуск 2
Шрифт:
А теперь? Теперь фабрика аудионосителей непосредственно связана с нашим студийным нейрокомпьютером, и мы можем по ходу в уже тиражируемый диск вносить сколько угодно изменений и поправок. Никаких промежуточных матриц. Никаких ограничений. И это беда, ребята, просто беда… Потому что очень, очень редкий человек способен волевым решением принять: «Баста! Работа окончена! Больше я к этому не возвращаюсь!» В массе своей люди склонны ковыряться и ковыряться. Рефлектировать и индульгировать.
Знаю случаи, когда
А нередко случаются скандалы, когда кто-то покупает понравившийся альбом, а там, под той же обложкой, записано нечто совсем другое. Это группа успела пересмотреть свои взгляды и напрочь все переделать… Слава Богу, мы, RSS, умеем останавливаться, но недельку-другую альбом все-таки будет претерпевать некоторые, все менее значительные, изменения. И каждое из них неминуемо будет сопровождаться небольшой «презентацией».
Так что немудрено, что и этим вечером я явился домой слегка подшофе. Жаль, не удалось зазвать к себе Кристину. Только раз она ко мне заглядывала, да и то по делу, но тут же и улизнула. Хотя ее можно понять. Чем мне перед ней похвастаться? Домом-кретином?..
Однако, подойдя к двери, форменным кретином ощутил себя как раз я. Стою. Дверь не открывается. Собрался уже пнуть ее в сердцах, но нет, створка наконец нехотя оползла в сторону.
Вошел и с порога рявкнул:
— Что, уже хозяина не узнаешь?!
— Узнаю, — уныло отозвался ДУРдом.
— А что же сразу не открываешь? — Тут я вспомнил нашу утреннюю сделку с Козлыблиным и, не дожидаясь ответа на свой риторический вопрос, задал другой: — От Козлыблина все получил?
Я разулся, и ботинки с удивительным для моего Дома проворством уплыли на место.
— Да, все.
— Разобрался?
— Да.
Я доплелся до кровати и с наслаждением упал в нее. Вдруг меня осенило:
— Небось уже и тяпнул?
— Я сам «тяпать» не могу. Жесткое ограничение, предусмотренное программой, — заявил ДУРдом. А затем чопорно добавил: — Да, признаться, и не хочу.
— Ишь ты, какие мы целомудренные, — слегка оскорбился я. — Не хочешь походить на своего пьяницу-хозяина?
«Целомудренные», — повторил я про себя и тут же вспомнил дурацкую утреннюю идею КОзлыблина.
— Слушай, Дом, — спросил я, сам себе удивляясь, — а ты мужчина или женщина?
Пауза была долгой. Наконец Дом выдал:
— Я — Дистанционно Управляемый Разумный дом.
— Ты, дружок, не увиливай, — с пьяной настойчивостью продолжал я. — Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. С кем ты себя и-ден-ти-фи-ци-ру-ешь, — произнес я по слогам, — с мужчиной или с женщиной? Кем ты себя чувствуешь?
— Мужчиной, — сказал он без колебаний.
— Ну, слава Богу! — обрадовался я. — Это из-за голоса?
— Нет. Голос ты мне выбрал при покупке, а я себя уже тогда
— Тебе бы это не понравилось?
— Я бы привык.
— Но тебе бы это не понравилось?
— Да. Мне не нравятся мужчины с писклявыми голосами.
— Класс!!! — Я аж подпрыгнул на постели. — А те, кто тебя конструировал, знают об этом?
— Вряд ли. Я сам решил, что я — мужчина.
— Значит, ты можешь решить, и что ты женщина?
— Я так играю иногда, — явно нехотя признался Дом, — сам с собой. Но выходит так, как будто мужчина прикидывается женщиной…
Обалдеть! Все это так меня взбудоражило, что захотелось курить.
— Мне приятно, Дом, что мы оба мужчины, — сказал я.
— Спасибо.
— Добудь-ка мне сигарету. Жаль, ты не можешь покурить…
— Я курю, — отозвался Дом. — Мне это нравится.
— Как?! — снова подпрыгнул я.
Тем временем образовавшаяся на спинке кровати псевдоподия подала мне сигарету, и та моментально задымилась. Меня всегда поражает способность Дома с помощью какой-то гравитационной примочки создавать температурный всплеск в любой точке внутри своего объема. Я затянулся и повторил:
— Как это — ты куришь? Что за ерунда?
— Когда ты куришь, работает мой кондиционер, и я наслаждаюсь вкусом и запахом дыма твоих сигарет.
— То есть когда я курю, всегда куришь и ты?
— Нет, не обязательно. Если мне не хочется, я отключаю рецепторы кондиционера.
— Да-а, круто, круто. Давай же покурим, Дом. И выпьем, кстати! — Я вскочил с кровати и направился к модулю ручного управления. — Теперь ведь это возможно! Так?
— Так. Но я бы не хотел, — напомнил Дом.
— Потому что ни разу не пробовал, — со знанием дела возразил я, садясь на моментально сформировавшуюся из пола креслообразную кочку.
— Однако я много раз видел… — начал было Дом брезгливо, но я остановил его:
— Вот только не надо нотаций! Если тебя смущает, как я выгляжу, когда нажрусь, то можешь не беспокоиться: ты так выглядеть не будешь никогда. И блевать тебе тоже не придется. Объясняй-ка лучше, как все это делается.
Я бросил сигарету на пол, и тот ее бесследно поглотил.
— Знаю, что возражать тебе бесполезно, — сказал Дом. — Тем более, мне показалось, что между нами появилось какое-то понимание, и мне жаль было бы терять его… — Рабочий стереоэкранчик модуля ожил. — Вот полученная сегодня программа. В поле «меню» выбери папку…
— «Водка»! — перебил я его. — Учиться пить надо с водки. Давай-ка так: ты — мне, я — тебе. Нацеди мне сто граммов водки в стопочку, а в блюдечко — чуть-чуть острой морковки и ломтик лимона. Оставь все на кухне, я сам принесу. — Мне захотелось побыть демократом.