"Фантастика 2023-100". Компиляция. Книги 1-23

Костин Михаил

– Это должно интересовать не меня, а тебя, - улыбнулся грайанец и начал плести складную историю о том, как Единый говорил со жрецами через своего посланника. Гарх-то-Горх гневался на то, что храм в Нарра-до утопает в роскоши, в то время как служители Единого в других городах влачат жалкое существование на скудные подачки верующих. Отец Богов потребовал, чтобы столичный храм поделился богатствами с другими святилищами. Устрашенный главный жрец срочно собрал небольшой караван, груженный золотом и серебром, и отправил (тут Чинзур наугад прикинул направление) в Сутхи-до, жители которого

известны скудостью в вере и скупостью…

– И откуда тебе это известно?
– прищурился атаман со вполне понятным недоверием.

– А почему я прячусь от Хайшерхо? Я был спутником Посланника… всего лишь спутником, разве я святой человек? Но он не держал от меня тайн, делился планами. И раз он спешит в путь, а караван собран жрецами храма Единого - значит, сбылось все, что он хотел свершить. Разве трудно догадаться?

Суховей молчал, глядя в темноту мимо плеча Чинзура. Ветер принес издали прохладное дыхание озера Нарра-кай, смешанное с ароматом ночных цветов. Насмешливо звенели москиты.

Чинзур стиснул зубы. Хоть бы на время заморочить атаману голову, получить хоть маленькую отсрочку… Он заберется в разбойничью сокровищницу, а там пусть его ищут слуги Хмурого, Суховей, Хайшерхо! С деньгами он сумеет добраться до побережья, сумеет вернуться на родину…

– Красиво говоришь, - с сожалением произнес атаман, - да кое-что не сходится… Посланник Единого не пошел по караванной тропе в Сутхи-до. От погонщика мы узнали: путь лежит к Плавнику Подземной Рыбы. Погонщик трясся от страха, когда рассказывал… места и впрямь поганые…

Чинзур глубокомысленно кивнул:

– Значит, с этого он решил начать? Что ж, его воля… Он говорил мне как-то о заброшенном святилище Единого, что находится в горах, называемых Плавник Подземной Рыбы. Древнее святилище, старше многих городов Наррабана. У моего спутника была мечта: принести там жертвы Отцу Богов. По пути в Сутхи-до он хочет исполнить данную себе клятву - разве это не трогательно?

Суховей залпом допил вино, встал, потянулся с кошачьей гибкостью.

– Попробую поверить. Моим зверям все равно надо размяться, обленились без дела. Даже если врешь - для меня потеря невелика. Но для тебя… о-о!

Мурлыкающие, как у барса, нотки в голосе атамана заставили Чинзура поежиться.

– Ты, Суховей, лучше заранее прикинь, как добычу делить будешь.

– Не бойся, грайанец, свою долю получишь, у меня без обмана…

Глухая ночь утихомирила подворье старьевщика Тхора, уложила хозяина среди подушек на мужской половине дома, смежила глаза его сестры, загнала под лоскутное одеяло рабынь, заставила даже осла и двух коз в хлеву мирно дремать на подстилке из пахучей сухой травы.

Лишь с Чинзуром не справилась ночь. Перед распахнутыми голубыми глазами грайанца проходили видения людей, которых он наяву не встречал, но которые из-за него тоже сейчас не спали. Интересно, сколько их - разбойников, которых приказ атамана выдернул из теплых постелей, из объятий шлюх, из засидевшихся пьяных дружеских компаний? Караван должен выйти на рассвете, как только будут открыты ворота, а значит, ночь пройдет в сборах.

И ему, Чинзуру, тоже дрыхнуть некогда!

Откинув циновку, грайанец пошатал

несколько угловых камней, из-под которых заранее выгреб землю. Один подался с глухим чмоканьем, за ним - второй, и Чинзур юркнул в открывшуюся дыру. Вытряхивая из волос сухую глину, он огляделся. Как же хорошо, что Тхор не держит собак!

Руки проворно и тихо разбирали груду хвороста, глаза шарили во тьме - не идет ли проснувшийся в тревоге Тхор?.. Эх, было бы побольше времени, закружил бы грайанец голову Хаете, этой крепкой безмозглой девахе, уговорил бы обо брать брата и бежать за море. Вдвоем они бы поживились куда основательнее, а уж избавиться от помощницы по дороге - дело пустяковое!..

Ключ повернулся в замке. Нетерпеливые руки откинули крышку люка. Вот она, дыра, черная на черном… и холодом из нее тянет - глубоко, наверное.

Во дворе у Тхора Чинзур не заметил лестницы, а веревку раздобыть не удалось. Был лишь один способ выяснить насколько глубока сокровищница.

С замиранием сердца грайанец сел на край колодца, крепко вцепился в ледяной камень и очень осторожно свесил ноги вниз…

Удача! Это не колодец, а наклонный желоб! Можно будет, цепляясь за камни, спуститься на дно и вскарабкаться обратно!

На миг Чинзур заколебался. Страх и Жадность, хохоча, вырывали его душу друг у друга. Наконец решился: разжал левую руку и зашарил по камням в поисках неровности, за которую можно зацепиться. Вроде бы нашел выбоину, зацарапал по ней пальцами, но тут правая рука не удержалась на уступе, и Чинзур с рвущимся из горла беззвучным криком заскользил вниз. Руки яростно заскребли по камню, но желоб предательски оборвался, и вор обрушился во мрак.

На рассвете разгневанный Тхор отчитывал перепуганную сестру.

– Это что такое?
– негромким страшным голосом говорил он, указывая на разбросанный хворост и откинутую крышку люка.
– Ты что, овца бестолковая, запереть не могла?

– Да я заперла, - в смятении бормотала та, - крышку они сами засыпали… да ты их спроси…

– Да, конечно, спрошу! Среди бела дня подойду к уважаемым, богатым господам и спрошу: «Вы, почтенные, вчера у меня во дворе труп в подземелье скинули, так не забыли ли крышку прикрыть?..» Дура!

Хаста и сама поняла, что брякнула глупость. Люк на заднем дворе приносил брату неплохой доходец: подземелье надежно скрывало следы любого преступления, а нарры были добросовестными могильщиками.

Все же девушка попыталась объясниться:

– Да мы же все заперли… они же…

Ее оправдания были прерваны увесистой пощечиной.

– Еще врать будешь, дрянь?! То-то задержалась после этого! Знаю, чем ты тут с ними занималась, коза похотливая! Понятно, что вы про люк забыли. Хвала Единому, что ночью снизу гости не полезли! Дождешься, шлюха, я тебя саму туда скину, развлекай там нарров!

И Тхор снова влепил сестре пощечину.

Хаста-шиу была сильнее брата и с легкостью могла бы дать ему сдачи, но слово мужчины в наррабанской семье имело такой вес, что Хаста и не помышляла протестовать. Она лишь закрыла красное лицо руками и тихо поскуливала, боясь даже зареветь в голос, чтобы еще больше не разгневать своего грозного повелителя.