"Фантастика 2023-100". Компиляция. Книги 1-23

Костин Михаил

— Может, и не разбегутся, — сказал я неуверенно. — Люди за свой город сражаются. Его же грабить будут, если возьмут. Кому захочется?

— Нет, разбегутся, — мрачно настаивал Макс. — Да и неважно это. Даже с ними нас не хватит. Одно дело держать стену, другое — когда они пойдут сквозь брешь.

— Может быть, не пробьют еще, — ответил я. Словно в ответ на мое замечание очередное ядро врезалось в стену, углубив трещину.

Здоровенный отломок стены рухнул на землю с громким стуком, подняв пыль. Макс сплюнул и отошел куда-то в сторону.

Я приподнялся

и сел, потирая лоб. До сих пор я лежал под стеной одного из городских домов на соломенном тюфяке, притащенном, должно быть, кем-то из сердобольных жителей. Небольшая группка женщин стояла чуть поодаль, взволнованно переговариваясь и поглядывая на стену. Мужчины с мрачным видом собирали баррикаду из мебели и деревянных кольев. В воздухе чувствовалось тяжелое предчувствие неизбежного.

Я с трудом поднялся на ноги, держась за стенку. Солнце уже заходило приближались сумерки. Чувствовалось, что драться придется ночью. Плохо дело — могут обойти с другой стороны там, где стена не защищена. Нужно будет расставить дозорных. Нужны будут факелы. Нужно проверить, чтобы у всех был запас пороха.

— Кому это все надо? — спросил меня какой-то унылый внутренний голос. — У тех численное преимущество десять к одному, должно быть, если не больше. Падет стена, и минут через двадцать мы все будем мертвы — ну, те, кто не сдастся в плен. Те, кто сдастся, впрочем, тоже вряд ли проживут долго. Так к чему все это?

Я помотал головой, отгоняя наваждение, а вместе с ним — пульсирующую боль. Мне нужно было сосредоточиться. Времени — в обрез.

— Макс, как думаешь, есть смысл твоим ребятам снова в резерв отправиться? — спросил я.

Макс покачал головой в ответ.

— Второй раз этот трюк не сработает, — ответил он. — Лучше, чтобы здесь было побольше народу. Мы встанем вместе с остальными. Ребята сейчас кольев нарежут — настоящих пик в здешнем арсенале не хватило.

— Ну, добро, — ответил я, подошел к притащенному для строительства баррикады резному, явно недешевому стволу и, опершись на него одной рукой, стал заряжать на второй не слишком уверенно заряжать крикет. — Тогда готовьтесь. У нас хорошо, если часа три еще.

— Боюсь, что меньше, — сказал Макс. — Ты сам-то как? В строю стоять сможешь?

— Не смогу стоять — буду драться лежа, — сказал я. — Что теперь остается?

* * *

Когда участок стены рухнул, оставив после себя облако кирпичного крошева, мы уже были готовы. Рыхлый строй пикинеров встал между двумя полуразрушенными амбарами, примыкавшими к стене. Здесь были все: и остатки солдат из авангарда, и стражники Барриана, и простые бюргеры с вилами и заточенными кольями. Лишь на стене осталось несколько стрелков с крепостными ружьями и картечницей.

Серые зимние сумерки уже сменились стылой темной ночью. На небо наползли тучи, и из них посыпался густыми хлопьями снег. В такую погоду, наверное, хорошо умирать — часу не пройдет, как тебя уже засыплет, будто и не бывало.

Барриан

стоял в первом ряду, сжимая в дрожащих пухлых руках ржавую алебарду. Бледные лица освещались неровным светом факелов. Все напряженно ждали.

Со стороны заснеженного луга послышалось гиканье и конский топот.

Звук нарастал все сильнее с каждой секундой. Бросать в пролом конницу было рискованно — лошади могли по спотыкаться и разбить ноги о кирпич, но вражеский командир, очевидно, решил, что терять ему нечего. Не один Ник относился к людям, как к юнитам в компьютерной игре. Здешние люди тоже отлично это умели.

На стене рявкнула пушка, а вслед за ней послышалось буханье ружей, озарившее стену вспышками света. Со стороны луга послышался стук и отчаянный крик раненных людей и лошадей. Всадники падали, увлекая на землю соседей, другие спотыкались об обломки стены. Там, должно быть, творился настоящий ад.

И тем не менее, их атака не захлебнулась. Слишком многое было поставлено на карту, и те, кому удалось не попасть под наш обстрел, несколько секунд спустя ворвались в пролом, разметала хлипкую баррикаду и навалилась на наш строй.

Ударили пики. Взметнулись и опустились алебарды. Поднялись мечи и топоры. Черная масса, пахнущая окисленным железом, конским потом и яростью, вклинилась в нашу шеренгу, добравшись почти до последних секунд. Рубя, топча копытами, ругаясь, крича, умирая, их клин, все же, продвигался вперед, норовя рассечь нас надвое.

Мы набросились на них со всех сторон. Сам я разрядил крикет, попав одному из всадников в кирасу, но лишь по касательной, так что он удержался в седле. Послышались одиночные выстрелы с разных сторон, я видел, как одного из противников буквально вынесло из седла тяжелой мушкетной пулей.

Кавалеристы, однако, тоже огрызались пистолетными выстрелами. Весь коридор затянуло едким дымом, в котором даже свет факелов давал видимость лишь шага на два, а дальше лишь метались во мгле темные фигуры. Пикинеры встали на смерть, но уже одна лишь последняя шеренга удерживала конных от того, чтобы вырваться на простор и начать теснить нас со всех сторон.

А со стороны луга на помощь им уже бежала с отчаянным криком пехота.

Ружья на стене снова грохнули, на секунду озарив кровавую сечу внизу, но эти выстрелы, большая часть которых наверняка ушла в молоко, не могли.

Орденские полки двигались к нам бегом. Командующий наверняка бросил на нас все силы. Несколько сотен тренированных солдат против едва сотни смертельно уставших людей, большая часть которых еще недавно не знала, с какой стороны у меча рукоять.

В какой-то момент я оторвался от своих, забежав вперед, и на меня из дымной кислой мглы выскочил спешившийся всадник в помятой кирасе, без шлема и с палашом наголо. Глаза его были совершенно безумными. Это был уже не человек, это было что-то вроде чернолесской нежити, умеющей только убивать, и не задающейся вопросом, зачем ей это нужно. С громким ревом он бросился на меня, норовя разрубить палашом надвое, несмотря на мою кирасу.