"Фантастика 2023-100". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
– Встать! – грозно рыкнул он.
– Пошел к дьяволу, – слегка повернув голову, огрызнулся один из пленников.
– Я сказал встать! – зная, что его все равно ни кто не понимает, тюремщик надеялся лишь на интонацию. Увидев, что ни кто на него не обращает внимания, он подошел к ближайшему пленнику, целясь в промежность, с размаха пнул его ногой.
Ощутив резкую боль, Толбен взревел от ярости, вскочил на ноги, в один миг, возвысившись над туземцем на две головы. Округлив от страха глаза, тюремщик попятился. Толбен сделал шаг в его сторону, но туземец проворно выскочил в коридор. Вместо него в камеру ворвались два воина с копьями. Обсидиановые
Немного погодя в помещение, опасливо косясь на чужеземцев, вошло несколько жрецов. Они поставили перед ними глиняные миски с мутной, густой баландой и тут же поспешно скрылись за дверью. Воткнув в крепление под самым потолком факел, охранники вышли. Тяжелая дверь за ними закрылась. Сразу за этим пленники стали шевелиться. Переворачиваясь, щурясь от тусклого света, они с трудом садились, подогнув под себя ноги.
– Мне одному кажется странным, – недовольно пробурчал Ингемар, – кормить приговоренных к смерти, перед тем, как у всех на виду, у них вырежут из груди сердце?
– А это у них такое изощренное представление о красоте, – послышался насмешливый голос, принадлежащий норманну в летах, – любо им смотреть, как их враг обосрется на жертвенном столе…
– Смотри сам не обосрись, Рунольф, – беззлобно парировал Ингемар, – но есть, у меня все равно, нет ни какого желания.
– А я поем, – Толбен опустился на колени перед миской, – смерть от меня ни куда не денется, но вот силы для последней битвы понадобятся. Лично я идти на убой, словно овца не намерен.
Кряхтя от напряжения во всех мышцах, он согнулся, старясь дотянуться губами до края. Когда ему это почти удалось, чья-то ступня выбила из-под него миску. Разбрызгивая содержимое, она ударилась о стену, разлетевшись на множество осколков.
– Ты что, Рунольф, – совсем ума лишился?! – воскликнул Толбен.
– Ты еще молод, – спокойно ответил бывалый воин, опускаясь на пол, – а потому глупый еще. Знавал я одного лекаря. Так он в свое снадобье специального дурмана добавлял. После этого человек некоторое время терял власть над своим умом и выполнял, все, что ему скажешь.
– Так ты думаешь… – Толбен брезгливо глянул на оставшиеся миски, – здесь тоже дурман?
– А как ты сам думаешь? – грустно улыбнулся Рунольф, – видел какие они щуплые. Плевком перешибить можно. Как они по твоему мнению будут укладывать тебя на стол? А так, мы сами ляжем и даже, думаю, сможем увидеть свое сердце в руках жреца.
– Вот оно значит как, – понимающе кивнул Толбен, – так давайте не будим выводить их из заблуждения. Покорно пойдем на убой. А как нас выведут из лабиринта наверх, то там посмотрим кто кого…
* * *
Для запертых в подземелье людей время текло иначе. Казалось что прошло много часов, с того момента как пленникам доставили последнее в их жизни угощение. Наконец дверь открылась. В проеме, в сопровождении двух воинов, появился тюремщик. Бросив взгляд на опустошенные миски, он удовлетворенно кивнул. На губах заиграла довольное улыбка, человека чувствующего свое превосходство.
– Встать, – спокойным голосом потребовал тюремщик.
Пленники послушно поднялись, слегка покачиваясь из стороны в сторону.
– Пошли…
Будущие жертвы, едва переставляя ноги,
Толбен, изо всех сил стараясь делать вид безмозглого животного, двигался последним, тупо глядя немигающим взглядом в затылок впереди идущего. Было душно. Тело норманна покрылось потом. Он струйками стекал по лицу, собираясь в капли на носу и подбородке. Но накаченный наркотой человек не должен был замечать этого. Поддерживая игру, Толбен тоже не обращал внимания на временные неудобства. Конечно, можно было бы прямо сейчас наброситься на охрану. Перебить их, даже со связанными руками, не составит труда. Но тогда выйти наружу будет весьма затруднительно. Блуждать в лабиринте можно вечно.
Неожиданно Толбен ощутил за спиной легкое дуновение. Он дернулся, намереваясь оглянуться.
– Иди, как шел, – мягкий, нежный голос, проник прямо в мозг, заставив делать то, что сказано.
– Кто ты? – сглотнув слюну, прошептал Толбен.
– Считай меня ангелом хранителем, – раздался тихий смех. Затылок ощутил теплое дыхание. – Привет тебе от твоего господина…
– Ярл жив? – чуть не сорвался на крик Толбен.
– Жив…
Он ощутил, как тонкое лезвие проскользнуло между стянутых ремнем кистей.
– Я оставила немного, – приятно пахнущее дыхание вновь обожгло затылок, – тебе не составит труда порвать путы. Но до условного сигнала ни чего не предпринимай…
За спиной все стихло, будто ни чего и не произошло. Не сдержавшись, Толбен все же оглянулся. Но кроме темных стен ни чего не увидел. Не могло же, ему это померещиться… Толбен прибавил шаг. Но теперь он шел ни как телок на убой. Он шел сражаться.
Глава 25
Яркий дневной свет ударил по глазам. Толбен поспешно опустил веки. Подождав пока радужные круги, пропадут, он приоткрыл глаза. Продолжая щуриться, осмотрелся.
Солнце, поднявшееся к самой середине небосклона, палило нещадно, обжигая оголенную кожу. Толбен, как и все пленники стояли на верхней площадке высокой пирамиды. Сзади, возвышался храм, из которого их вывели. Впереди перед его взглядом раскинулся красивый вид на город. Площадь перед пирамидой была переполнена народом. К удивлению пленника, кроме воинов, сопровождавших будущие жертвы, на площадке практически не имелось охраны. С пленниками остался грузный тюремщик. Два других воина отошли к постаменту, на котором стояло высокое кресло, над спинкой которого возвышался, исчерченный древними письменами, золотой диск. Тобен удивленно вскинул брови. В кресле, прижимая к груди ребенка, сидела Мэгрит. Два воина, почетным караулом, заняли места по сторонам от пьедестала. Помня, что следует изображать безвольную чушку, Толбен отвел взгляд от испуганного лица госпожи, продолжая быстрый осмотр. Главными действующими лицами, предстоящего действа, должны были стать около десятка туземцев, облаченных в ритуальные одежды. Среди них выделялся высокий, худой индеец, с гордой осанкой и в головном уборе из разноцветных перьев. Остальные, окружающие его ацтеки, казались намного ниже, во многом из-за подобострастных полусогнувшихся поз. Никого оружия, кроме заткнутых за пояс обсидиановых ножей, у жрецов Толбен не заметил.