"Фантастика 2023-119". Компиляция. Книги 1-23

Игнатушин Алексей

Задымил головной броник. Закрутилась на разорванной гусенице вторая машина.

Потом — тяжелый удар и звон в ушах. Ошалело крутя головой, полковник почувствовал запах взрывчатки и раскаленного металла и понял — в них попали.

Он полез в проход между креслами и сразу наткнулся на наводчика, безжизненно свесившегося из кресла. Взял его за висевшую плетью кисть, попробовал нащупать пульс. Тот не прощупывался. В отблесках подбирающегося пламени были видны остекленевшие глаза и перекошенный предсмертной агонией

провал рта.

Зарычав, Снегирев влез на вращающееся кресло, закрутил рычаг маховика. Башня с легкостью поддалась, разворачивая пулеметы в направлении кинотеатра, откуда в полный рост, не прячась, безнаказанно расстреливали его бойцов враги. Не американцы, не афганские «духи», не немцы или турки, а свои собственные граждане, россияне.

— Вр-р-решь, не возьмешь!!!

В остервенении нажал на спуск. Посыпались гильзы, но, оглушенный яростью, полковник не слышал ни звона падающих гильз, ни грохота очередей.

Он еще стрелял, когда в машину угодила вторая граната…

Боль в животе вернула его в сознание. Полковник Снегирев видел себя словно со стороны, обвисшим на руках бойцов. Среди них сквозь мутную пелену узнал и прапорщика Пашкова. Должно быть, он его и спас, успев вытащить из машины до того, как та сгорела.

В зимнем ночном небе холодно поблескивали звезды.

И в какой-то момент происходящее показалось нереальным, недоступным для разума. Ночным кошмаром, который обязательно улетучится с лучами восходящего солнца, сценой из голливудского блокбастера. Но мучительная боль заставляла поверить в реальность.

Это был не сон, и что случилось, то случилось. Он ранен, и ранен скверно. Даже полковников, случается, ранят и убивают.

От кровопотери кружилась голова, но полковник пытался вспомнить, что произошло. Последнее, что он запомнил, — это полный едкого дыма бронетранспортер. А перед этим…

Его снова вырубило, и, видимо, на этот раз ненадолго. В память врезались звучные удары — Пашков разнес очередью дверь подъезда, высадив остаток магазина в то место, где обычно крепился замок новомодного домофона. Потом затащил его в квартиру.

— Его надо перевязать! — звенел в ушах голос прапора. — Он же кровью изойдет.

Потом полковник чувствовал неловкие, причиняющие боль прикосновения. Его неумело перебинтовали, вкололи промедол. Наркотик подействовал, горячая волна обволокла его, закружила голову, потолок вдруг стронулся, и комната завертелась в дьявольском хороводе.

Затем до него донеслись разговоры.

— Рядовой Еремеев…

— Танкист?

— Так точно. Из 131-й «сводной» бригады, трищ прапрщик! А медаль аль орден за полковника дадут, ежели вытащим?

— Угу… Ты сперва вытащи, — басил Пашков. — У тебя хоть документы есть, чтобы знать, куда весточку слать, если убьют?

— Никак нет. Ротный

собрал, трищ прапрщик!

— А как хоть зовут ротного твоего?

— Не знаю. Нас ему первого передали, аккурат в Новый год. Не успел запомнить.

— А где он сам?

— На «Минутке» сгорел, трищ прапрщик…

Пашков что-то спросил.

— А что я мог, трищ прапрщик, — словно оправдываясь, ответил рядовой. — У нас все приборы сгорели. Я ж не знал, как с этим делом шурупить. Меня в учебке только ать-два-ать-два гоняли да полы заставляли мыть вместо дедов… Досыта не ел… Какая ж тут учеба-то?

— И чего?

— Ну я все и сжег. Связи нет… Ночной прицел отказал. Работать можно было только на поворот башни и на стрельбу.

Снегирев вспомнил, что и об этом писали отчеты. В штурмовые колонны послали напичканные электроникой танки Т-80. Да только вот не учли, что разрабатывалась она из расчета на советского призывника, при этом хорошо подготовленного, а не на теперешнего двоечника, у которого одно пиво да «качалки» на уме. (И хорошо, если пиво, а не клей и не «колеса»!) И в результате вся эта электроника была пожжена неумелыми действиями экипажей. Ни связи, ничего.

Господи, а ведь это всего-навсего маленькая взбунтовавшаяся автономия во главе с чокнутым генералом! Что же будет, если, не дай бог, приключится что посерьезнее?! Хотя, похоже, ему этого уже не узнать…

О своей возможной скорой смерти полковник Снегирев подумал спокойно и отстраненно, как о чем-то не особо важном.

Повисло молчание.

— Трищ прапрщик, — вновь подал голос Еремеев. — А вы трищ полковника как выносить будете? Ежели он в живот ранетый, то его трогать нельзя… Может, кто-то останется, а кто-то к своим выйдет?

— Где теперь свои-то?

Голоса достигали его разума искаженными, он плохо понимал, о нем ли идет речь, или о ком еще…

— Не дотянет…

— Как его угораздило?..

— Пулевое и два осколочных…

— Легкое задето… И кажется, почка…

— П…ц ему!

— X… вам, а не п…ц! Я не сдохну! — закричал полковник. — Не сдохну, слышите?! — Кто-то склонился над ним. — Я не сдохну, — упрямо шептал Снегирев. — Пашков, Пашков, ты слышишь меня?

— Слышу, товарищ полковник…

Потом он вдруг увидел что-то и потянулся к автомату, и тут же схватился за перебитую метким выстрелом руку, а в комнату ворвались черные тени.

До них все же добрались…

Мрак навалился на Снегирева, закружил, втягивая в бездонный, стремительно вращающийся колодец.

«Я умираю, — успел подумать он. — Ну и хорошо…»

Аргуэрлайл. Великая Степь. К востоку от Шароры.

Год Белого Солнца, месяц Цветения Трав по степному календарю