"Фантастика 2023-119". Компиляция. Книги 1-23

Игнатушин Алексей

Лыков стоял и смотрел бессильный, как тело любимой постепенно замирает в судорогах, и как захлебываясь кровью, она пытается что-то вымолвить.

Отшвырнув шамана, Семен подскочил к жене и опустился перед ней на колени.

Та слабо протянула к нему руку. И от этого прикосновения боль ослабла.

И в тот же миг чей-то голос сказал танши, что если она сейчас достанет из-за пояса кинжал и ударит сидящего перед ней человека в грудь, а потом сделает то, что было приказано, ее простят. Смерть отступит, и она проживет сто два года, как

ее прабабка, и умрет повелительницей большого царства, оставшись в веках как Ильгиз Мудрая…

— Сем-Ен… — прошептала она. — Я умираю… Чары… они подстерегли и… я не смогла.

Словно кто-то почти неслышно рассмеялся в шатре, и судороги вновь начали терзать тело молодой женщины.

Содрогаясь и корчась, закатив глаза, она билась в припадке на траве, и с губ валила желтоватая пена.

Танкхен не слышал стонов Ильгиз. Но хриплый смех Неведомо Кого терзал его, врезаясь в мозг, словно тупой бурав. Этот дребезжащий звук вызвал у Лыкова приступ бессильного гнева.

Ильгиз закашлялась, капли черной крови запятнали зеленый кафтан…

— Они… наложили Заклятие Удавки… Я не могла сказать, и даже шаманы не могли… там что-то древнее и мерзкое. Старая Ри умерла, пытаясь… Я должна была убить тебя и покориться ангали… Но я… слишком люблю тебя и слишком люблю свой народ…

Побледнев, она замерла, и всем показалось, что танши ушла к предкам. Но Ильгиз с трудом открыла глаза и с тихой тоской вгляделась в небо, где кружились стаи воронов и грифов, потом перевела взгляд на супруга. — Сохрани детей, любимый… Сохрани народ мой… и твой… и воинов… Сохрани… Для главной битвы, муж мой… Когда Гаэрил вырастет, расскажи ему про меня… Это моя последняя просьба… — Прошла минута, а казалось, прошла вечность, прежде чем она вновь заговорила: — Прощай, любимый… Боги вам в помощь…

Губы молодой женщины чуть скривились от боли, а может, она хотела встретить смерть с улыбкой. Ханша провалилась в забытье.

Лыков завыл, как волк, над трупом убитой подруги.

— Что смотрите?! — заорал Фариг. — Спасайте танкхена! Уходим!

— Я без нее никуда не поеду, — тихо, но твердо заявил Семен.

Фариг взглянул ему в глаза, кивнул и дал знак своим людям, чтобы те приготовили тело ханши к дальнему путешествию.

— Эх, ребята, ну что ж вы так?! — Макеев, горько осклабившись, помотал головой.

Хотя пыль скрыла происходящее на флангах, а радио молчало, было ясно, что войско Южного предела вместе с верховными ханами попало в окружение.

Как именно и почему все это произошло — то ли маги постарались, то ли неведомые мастера следом за дудутами соорудили-таки какой-нибудь местный «панцершрек», но факт есть факт. Бронемашины были сожжены, и ребята в них зажарились живьем, как в консервных банках. И сразу в войске началась паника. В этих краях если уж паника, то все бегут, теряя штаны. Эх, ханы с нойонами, чисто дети — всегда уверены в победе! Всех побьем да порубаем! Вот и… порубали!

Он оглянулся

туда, где у палатки столпились его люди и где сержант Максудов машинально двигал туда-сюда фигурки на боевом планшете.

Последнее сообщение вместе с еле живым гонцом пришло десять минут назад, но и так было ясно: положение войска союзников стало совсем плохим. Измотанные долгим боем они встретились с превосходящей их по численности тяжелой кавалерией, причем в поле, да еще и при фланговом ударе. Резервов не было, немногочисленное огнестрельное оружие исчерпало заряды.

Но если Ундораргир думает, что они сдадутся просто так, он ошибается, у них еще есть чем его удивить.

Казалось, что вот-вот наступит конец.

И вдруг на севере встал черный столб пыли, и знакомый шаркаанам боевой клич «Тфар-руах!» буквально потряс степь. Грозная лава всадников смяла со спины атакующих шаркаанов и прорвала смертельное кольцо. Это был Камр Адай, во главе отряда которого несся десяток странного вида повозок, запряженных четверкой коней. Боевые колесницы исчезли даже из легенд Степи. Лишь на самых старых барельефах уже седых руин можно было найти их изображения, да изредка могильные воры выкапывали их золотую и серебряную отделку из курганов вождей забытых племен, погибших в неведомых веках.

Но вот теперь пришел их черед вернуться.

Над конструкцией пришлось поломать голову — самое прочное и легкое дерево, железные кованые оси и втулки из прочнейшего самшита, на которые не жалели лучшего масла, подвеска на плетенных из сухожилий жгутах, усмирявших бешеную тряску; искусно закрепленные щиты, прикрывающие возницу и экипаж от стрел.

Лихо развернувшись почти на месте, колесницы остановились, и вражеские воины еще успели подивиться выучке скакунов и тех, кто ими правил, ибо даже пару лошадей не вдруг выучишь ходить в упряжке и слушаться команды одновременно.

А потом им стало не до того, ибо с задних площадок колесниц ударили пулеметы.

Еще одна самоделка — смонтированные на станках железного дерева обычные АК-74М, только вот перевернутые затвором книзу да надежно закрепленные в вертлюгах и питающиеся от больших коробчатых магазинов. И на каждом был хороший прицел по образу и подобию того, что стоял на здешних штуцерах, позволявший без проблем определять расстояние до цели.

Попавшие под боковой кинжальный огонь шаркааны сотнями и тысячами валились наземь.

Но этого было мало. Наособицу катились две колесницы побольше, на одну из которых было водружено нечто напоминавшее трубу на ножках.

Повозка остановилась, и спустя считаные мгновения труба изрыгнула огонь, причем в обе стороны. И передний край вражеского войска расцвел фонтаном дыма и пламени. За ним — второй, третий…

Старенькая безоткатная пушка Б11, уже давно официально не числившаяся на вооружении Советской армии, первый раз вступила в бой.

Только это и расстроило планы Рамги — догнать и добить непокорных степняков.