"Фантастика 2023-119". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
– Смотри у меня!
Народ недолго глядел вслед удаляющимся всадникам – люди отправились по домам, к теплу и очагам. Кто-то нервно хихикнул и отчетливо прошептал:
– Удалась свадебка на славу.
Бородачи вытирали усы и бороды, стряхивая капли воды вперемежку со льдинками, отвечать на злую шутку не было сил – устали.
Разгоравшийся рассвет погас. Тяжелые серые тучи навалились на Красатинку. С неба повалились комья слипшихся мокрых снежинок. Снег падал на землю, таял, но вскоре пушистое одеяло заботливо укутало человеческие и лошадиные
Какое-то время избушка еще всматривалась вдаль, пытаясь разглядеть своих мучителей и убийц своей хозяйки, но видимость ухудшилась, и скорбная домовина убитой ведьмы поползла.
Выполняя приказ хозяйки, она ползла к лесу, в чащу, подальше от жестоких людей и безумных петухов. Ведь Ягодка перед смертью приказала бежать именно ей.
Вот избушка и побежала, как смогла, по вершку, по пяди, аршин за аршином. Как будто бы на курьих ножках, поползла, потащилась, поволокла себя. С треском разбила поперечины околицы и уползла совсем.
На опушке леса ее встретил леший, стенающий по мертвой госпоже. Он лил смоляные слезы и помогал избушке протискиваться между деревьями в узких местах. Там, где прошла избушка на курьих ножках, он втыкал в заснеженную землю саженцы елок и кустов. Деревья мгновенно прорастали, маскируя путь закопченной избы.
День сменялся ночью, темная ночь перетекала в ненастный день, и теперь уже ничто не напоминало о том, что совсем недавно на окраине русского поселения под дивным названием Красатинка стояла яркая и веселая избушка. Ушла она, далеко ушла, унося с собой тело своей волшебной хозяйки, в самую чащу Молохова урочища утащила. Затерялась. Навсегда.
Там в чаще леса избушка нашла себе укромный уголок, крошечную полянку, окруженную красивыми молоденькими елочками, потопталась, как курица перед тем, как взгромоздиться на насест, осела на заваленную снегом мягкую хвою и замерла, захлопнув намертво двери и ставни.
Избушка на курьих ножках принялась ждать, а чего ждать – неизвестно.
Глава 8. Живот и головы
Весна 1036 года выдалась скорой и теплой. Снег сошел уже в марте, талые воды насытили окрестные водоемы, поднялось и гнилое болото посреди Молохова урочища.
Огромный медведь с заплесневевшей чахлой шкурой проснулся в своей берлоге, которую резкая оттепель превратила в маленькое озерцо. Сначала он ворочался и кряхтел, пытаясь опростаться и выбить из себя засохшую пробку кала. Затем выбрался на свет и принялся набивать утробу свежей порослью вкусной и сочной травки.
Голод. Весенний голод не шутка – впалые бока требовали пищи. Медведь сначала шатался вокруг старой берлоги, а затем принялся обходить свои прошлогодние угодья в поисках падали – на стремительную охоту у него не было сил, а падалью полакомиться голодной весной любому косолапому за радость.
Промышляя по лесу, медведь водил кончиком носа – принюхивался.
Раньше это заброшенное человеческое жилище зверь обходил
Избушка дернулась, как от острой боли, затряслась и залепила медведю иссохшей ставенкой настоящую трескучую оплеуху, совсем не ожидавшего движения в этом безмолвном мире. Хищник опешил, присел на задние лапы, попятился и не оглядываясь побежал обратно в чащу, в свой привычный и такой понятный мир, а она… она проснулась.
Медленно-медленно: не вскинулась, не побежала, продолжала тихо лежать возле окошка на окривевшем дощатом полу своей избушки, ощущая привкус пыли и тлена во рту.
«Не может быть! Я же умерла…»
Заваленное слипшимся хламом и скомкавшейся пылью скрюченное тело даже не угадывалось. Разрозненные и спутанные мысли хаотично сплетались в клубок:
«…или нет?»
От страха, накатившего на израненную душу, девушка дернулась и попыталась сесть. Не получилось.
Другие чувства проснулись не сразу, но уже через час очнувшаяся чаровница ощутила голод и холод. Она с трудом пошевелилась и все-таки уселась, с удивлением рассматривая растопыренные пальцы рук.
Встряхнув черными космами, ведьма схватилась за старую сухую кадку и с вырвавшимся из груди сиплым выдохом поднялась.
Встав на ноги, Баба Яга шатаясь поковыляла к дверце.
Она все вспомнила! Ее хотели сжечь эти противные бородатые мужики с факелами! Страшно-то как!
Но сейчас во дворе было тихо. Яга толкнула дверь и ахнула. Там, где был тын с небольшим сараем, а дальше справа виднелись дымки деревенских домов, теперь громоздились вековые ели с широкими разлапистыми ветками, плотно облепленные каким-то мерзким мочалом.
Страх мучительной смерти отступил, и она успокоилась – уже не зыркала своими черными глазищами на дремучий лес, на его неявные шорохи и непонятные звуки.
Наконец-то она заметила себя в небольшом пыльном зеркальце.
Приблизив лицо к мутной поверхности, отшлифованной до блеска глади слюды, она медленно стерла с нее пыль и отшатнулась.
Из глубины зазеркалья на Ягу, сверкая бездонными глазищами, взирала настоящая лесная кикимора. Отросшие волосы были покрыты мхом, ветхие, выцветшие от времени клочки одежды свисали с худого тела. На фоне мертвецки бледного лица пылали неестественно алые губы.
Яга облизнулась, кинулась к пыльной полке, где среди глиняных черепков лежали кованные еще Желаном большие тяжелые ножницы. Тугие и рыжие, они не поддались чаровнице, но та заскрипела ровными белыми зубами от натуги и раскрыла их. А потом она кромсала ножницами свою отросшую гриву, одновременно успокаиваясь и возбуждаясь.
– Как же это, – бормотала себе под нос Яга. – Видать, Чернобог сдержал свою клятву.
Ведьма натаскала хворосту, затопила отцовскую печь, набрала из кадки дождевой воды. Поднимая в воздух полувековую пыль, принялась искать большой казан и нашла.