"Фантастика 2023-123". Компиляция. Книги 1-25
Шрифт:
— Вижу, Коля, — отозвался первый пилот и тут же забубнил. — Я «Ермак», потерпели крушение, как слышно? Я «Ермак», потерпели крушение, «Магеллан», как слышно?
Одновременно с позывными он настраивал визуальный контакт. Еще два-три удара по виртуальной клавиатуре, и у нас перед глазами повисло четкое изображение нашего крейсера. Огромной величественной глыбой выползал этот исполин из-за кривизны планеты.
— Что-то не так с расчетами, — хмуро сказал Ковалев, и радость от долгожданной встречи резко пропала.
— Да, вижу. Уже проверяю, — коротко ответил первый пилот. Я пока не понимал, в чем дело, и вопросительно поглядел на Ковалева. Тот пальцем ткнул в строку параметров «Магеллана», сопровождавшую
— Они уходят? — недоуменно, совсем по-детски произнес второй пилот.
В этом момент голограмма уже показывала весь десятикилометровый звездный крейсер, маршевые двигатели которого работали на полную мощность. Мы, не сговариваясь, вскочили со своих мест и бросились к рампе. На ходу натягивая шлемы, так и не дождавшись полного открытия люка, мы попрыгали в снег прямо так, в одних летных костюмах без скафандров и термобелья. Мы устремили свои взгляды в черное небо, густо усеянное звездами нашей галактики. Такой родной, такой знакомой. Но среди этой жемчужной россыпи звезд над самым горизонтом восходила самая яркая звезда, выбивающаяся из привычной картины звездного неба. То была звезда по имени «Магеллан». Мы все понимали, что произошло. «Магеллан» нас бросил.
Глава 7
Первые выводы
Мы вернулись на «Ермак». Вернее, меня и обоих пилотов вволок на него майор Ковалев. Помню, как детей малых тащил, за шкирку. Буквально сгреб нас всех в одну охапку и впихнул обратно по рампе внутрь челнока. Он первым из нас пришел в себя и спохватился — мы уже десять минут находились на открытом ночном воздухе без индивидуальных средств защиты и смотрели в черное, смоляное небо, усыпанное россыпью звезд. Так и до обморожения недолго. Это я понял позже по ожогам на руках, но тогда ни мне, ни пилотам не было дела ни до холода, ни до обморожений, ни до техники безопасности. Нам не нужно было объяснять, что именно произошло, и произошедшее буквально выбило из-под наших ног почву. «Магеллан» лег на курс. Работали маршевые двигатели. Мы это видели своими глазами. Яркая голубая звезда на западе была нашим смертным приговором. Все эти выводы пронеслись в наших головах за долю секунды, и каждый следующий из них, связанный с этим фактом, все глубже вводил нас в ступор. Из отверстия рампы на нас недоуменно таращились остальные члены десанта. Еще бы, разумным наше поведение назвать никак было нельзя. Но миндальничать Ковалев не стал. Лишь только за нами закрылись ворота рампы, он собрал экстренное совещание.
Майор медленно ходил вдоль рядов кресел взад-вперед, ломая красные от холода пальцы и нервно играя желваками. Он молчал, собираясь с мыслями, и никто в салоне не смел нарушить это молчание. Несмотря на эти невербальные признаки паники, он сохранил лицо. Настоящий командир. Лидер. На меня же с пилотами смотреть было больно. Я тупо пялился в одну точку, все глубже проваливаясь в апатию, прикрывая рот такими же, как у Егора, обожженными морозом пальцами. Вот что меня грызло там на «Магеллане». Вот о чем предупреждало меня чутье! Нас предали. Первый пилот отвернулся к черному от гари иллюминатору, словно разглядывая живописнейший пейзаж, а второй пилот сидел в кабине, обхватив голову руками, и раскачивался. Кажется, он тихо плакал. Насколько мне было известно, второму пилоту Коле Болотову только на днях стукнуло тридцать один год. Психика не выдержала, и он дал волю эмоциям. Это хорошо для него. Эмоциональный всплеск, затем пустота, затем восстановление. Мне бы так, завистливо подумал я.
— Ситуация следующая, — наконец заговорил майор. Все вздрогнули, настолько неожиданно он
Кто-то из ОНРовцев спросил:
— Выжившие с других челноков есть?
Первый пилот оторвался от иллюминатора и, покачав головой, тихо ответил:
— Скорость и угол вхождения в атмосферу были такими, что…
— Они погибли, — сурово подытожил Егор. — Есть записи. Они сгорели еще в стратосфере.
— Что означают действия «Магеллана»? — неуверенно спросил другой десантник. Ковалев бросил взгляд на первого пилота, но тот опустил глаза, предоставляя слово командиру.
— По непонятным нам причинам… — он сглотнул, — уверен, они должны быть крайне вескими, эти причины. Так вот, по непонятным нам причинам «Магеллан» принял решение покинуть орбиту Земли.
— Может, просто корректируют орбиту? — подхватил разговор геолог.
— Коррекция выполняется маневровыми, — грустно ответил первый пилот, — а сейчас работают маршевые двигатели. Они разгоняются, а не корректируют орбиту. Так поступают, только когда… — Он не смог найти нужные слова, и за него договорил Ковалев.
— Когда нужно выйти из поля тяготения планеты. Очевидно, они планируют выход из Солнечной системы.
— Ну, так может сейчас увидят наш сигнал бедствия и развернутся? Может, они и не знают, что мы выжили? — не унимался геолог. Что ж, ему простительно не знать элементарные законы астронавигации. Ковалев вздохнул, но все же терпеливо пояснил:
— Корабли такого класса, как «Магеллан», слишком громоздкие, чтобы просто остановиться и развернуться. Если на корабле работают маршевые двигатели, значит, сработал целый каскад предварительных команд и приготовлений к старту. Все члены экипажа находятся в своих капсулах.
— Это объясняет отсутствие связи, — вставил первый пилот.
— Да, но не объясняет причин данного маневра, — продолжил Ковалев. — До конца разгона связи с ними не будет. Пока протокол, по которому работает корабельный ЦУП, не будет выполнен, траектория «Магеллана» не изменится.
— Удалось просчитать, куда они летят? — спросил я с робкой надеждой в голосе. — Когда завершится разгон?
— Судя по траектории, они возвращаются к червоточине, — ответил первый пилот.
И тут на корабле воцарилось гробовое молчание. У всех в головах вертелась цифра, но никто не осмеливался произнести ее вслух. Двадцать пять лет. И это только чтобы долететь до границы Солнечной системы. Еще столько же, чтобы добраться до червоточины. Пятьдесят лет в одну сторону. Все эти нехитрые расчеты промелькнули в моей голове еще в кабине, когда мы увидели улетающий прочь крейсер. Именно эти цифры заставили нас броситься наружу, чтобы своими глазами увидеть этот предательский голубоватый отсвет работающих на пределе ионных двигателей. В голограмму верить не хотелось, не моглось. «Нет! Нет! Нет!» — вертелось в моей голове. Быть такого не может! Я застрял здесь надолго, навсегда! Вот это я попал!
— Мы застряли здесь надолго, — словно прочел мои мысли Егор.
— А догнать мы их не можем? — не унимался старый геолог. — Мы же меньше, маневреннее… Мы же… — он явно начинал осознавать сказанное и хватался за любую бредовую мысль, способную родиться сейчас в его воспаленном сознании.
— У нас топлива хватит только для выхода на орбиту, — апатично пояснил пилот. — И нет никакой гарантии, что при посадке мы не повредили корпус. Было задымление, где-то повреждена проводка. Нас спасло лишь экстренное торможение двигателями.