"Фантастика 2023-134". Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
– Эдди попросить, чтобы сыграл?
– Думаешь, его силенок хватит? Нет, - улыбка Змееныша была безмятежна. – Это он может думать, что призвал меня…
– Про тебя и думать забыли.
– Неправда. Ты ведь думаешь. Каждый раз, глядя на свою дорогую сестру… ту, что носит моего ребенка. Кровь от крови. Сила от силы…
Он отступил на шаг от границы и разом утратил краски.
– Уже недолго осталось ждать… недолго… твой шаман ни на что не способен.
Туман рассыпался, а боль в прокушенной губе осталась. И не только в ней. Двинул Эдвин
После.
А туман рассеивался. Медленно так. Он словно уходил сквозь камни, оставляя призраки-тени.
Людей.
Или…
Эдди по-прежнему сидел в круге. И он же стоял по другую сторону его рядом с… нет, быть того не может. Эва? Эванора Орвуд? Что она делает здесь?
– Эва? – кажется, Орвуд-старший тоже хотел получить ответ на этот вопрос. – Эва, что ты здесь делаешь или… Эва, немедленно вернись!
Глава 7 Где все-таки задаются вопросы и приходят ответы, которые, правда, мало что меняют
Эваноре было страшно.
Немного.
А еще страшно любопытно, но уже много. И когда появилась Кэти, хотя узнать её в этой вот девочке было сложно, Эва даже подпрыгнула. Неужели, получилось?
– Ишь ты, - сказала Кэти прежним голосом, в котором, правда, теперь не было раздражения. – Какая…
– Здравствуй, - Эва неловко улыбнулась.
– И тебе не хворать. Чего надо?
– Ты… как бы это сказать… чтобы помягче. И… понимаешь, ты…
– Померла, чего уж тут, - Кэти пошла дрожью, и девочка вытянулась, меняясь на глазах. Шрамы на лице её исчезли.
Она и вправду была очень красива.
– Ты… не сердишься?
– На кого? На тебя что ль?
– Пусть бы и на меня.
Странно, но выглядела Кэти такой… такой живой.
– С чего мне на тебя сердится? Хотя… ты живая. Обидно. Ты живая, а я вот… и за что, спрашивается? Это все мамаша… надо было послать его, но нет, решила, что тепериче все можно…
– Расскажи, - попросила Эва.
– Об чем?
– О ней. О… тех людях, которые пришли на аукцион. Ты знаешь их?
– Я? – Кэти рассмеялась хриплым смехом, словно воронье карканье. – Думаешь, я такая важная, что предо мной представляться надобно? Мол, господин Хороший пожаловал. Я для них – очередная шлюха.
– Ты не такая.
– А какая?
– Не знаю. Но… ты ведь помнишь себя, раньше? – Эва ухватилась за эту мысль, чувствуя, что вот-вот разорвется нить беседы. – Я видела. Девочка. Ты… ты была…
– Была, - Кэти встряхнула головой, и светлые кудри рассыпались по плечам. И сама она вновь изменилась. – Вот такой была. И папенька у меня имелся. Важный такой. В сером костюмчике ходил. И еще часы… лица не помню, а часы помню. Большие. Серебряные. На цепочке. Цепочка тоже с узором. Часы он прятал вот тут.
Кэти похлопала себя по груди.
– А цепочка свисала. Мы с сестрой любили играть с нею. У тебя есть сестра?
– Есть.
– И у меня. Она… не помню тоже. Почти уже. Мы не особо дружили, хотя вот иногда… я все
– Кто?
– Кто ж знает. Просто одного дня я уснула в своей кровати. У меня была своя кровать. И своя комната. Большая. Игрушки. Куклы. Фарфоровые головы и мягкие тела. Платья нарядные. Моя нянюшка их шила. И я помогала. Сестра тоже… мы жили в большом доме. И садик имелся. И… однажды я проснулась оттого, что в мою комнату забрался человек. Бросил тряпку на лицо. Вонючую. И я уснула. Чтобы потом проснуться в другом месте… в страшном месте.
– Мне… жаль.
– Меня?
– Её. Ту девочку.
– Она была глупой и слабой. И плакала много. Поэтому её побили. Её никогда раньше не били. И не запирали в чулане. Там крысы… она никогда не видела крыс. И не думала, что станет одной из них, - по фарфоровым щекам девочки покатились слезы. Крупные, прозрачные.
– Я… - Эва не знала, что сказать.
– Молчи уже…
– Это она, да? Мамаша? За это ты её… убила? Добила?
– За это. Откудова знаешь? Хотя… раз ты тут, то знаешь. Я ведь не одна была… имелись… и имеются такие от любители. Девочек. Мальчиков… и те, кто готов за деньги забраться в нужный дом. Иногда они устраиваются на работу. Конюхами там. Или сад копать, или еще чего. Сперва, конечно, нужно найти такой дом, в котором дети есть…
Вздох.
И тоска подползает к ногам, трется о колени, выпрашивая ласку. Здесь она тоже имеет обличье, огромной старой собаки.
– Оно-то можно и проще. Пройтись вон по Квинсти, там бедняков много. Плодятся, что крысы… и продать готовы за гроши, хоть детей, хоть родителей. Кого угодно. Так мамашка и делала большей-то частью. А еще можно в работном доме. Или в приюте. Там-то тоже многие… рады подзаработать. Бродяжек кто искать станет?
Все это было настолько ужасно, что хотелось заткнуть уши.
Не слышать.
Не знать.
– Имена, - за спиной Эвы развернулись черные крылья ворона. – Назови имена.
– И зачем мне?
– Не знаю. Ты об этом заговорила, значит, надо.
– Надо. Наверное, - она больше не плакала, фарфоровая девочка-кукла с неестественно огромными глазами. – Но назову… кого знаю… только… небось, сгорело все. В доме. Когда уходить велели, то сказали, бумаги не трогать. Мол, от них и так ничегошеньки не останется. Но… она была осторожной тварью, эта стерва. И опытной. Хранила все… не только там хранила. В банк пойдешь. Я скажу… там надо нумер. И слово. И ключ… ключ в другом банке.
Она тихо хихикнула.
– Вот весело-то будет… она писала, кому платила. И приютским, и… из работных. И констеблям, и…
– Суд эти документы не примет.
– А ты и вправду в суд пойдешь, тот, кто меняет обличье? Мне в детстве нянюшка рассказывала сказку о вороне, который оборачивался человеком. Или о человеке, что становился вороном? Он прилетел к разбойникам, укравшим прекрасную принцессу, и всех заклевал. Никакого суда…
Эва хотела было обернуться, но не смогла.
– Сделаешь?