"Фантастика 2023-134". Компиляция. Книги 1-22

Демина Карина

Степь встретила седой травой, на которую уже ложились тени. Привстав на стременах, Чарльз обернулся. Сердце давило, а что-то дурное, подхваченное там, в городе, шептало, что стоит бы вернуться. Это же удивительное место.

Его нужно изучить.

Тщательно.

И сокровища опять же. Разве можно бросать сокровища?

Чарльз отряхнулся, сбрасывая липкие цепи чужой воли. Нет уж. Он даже сомневался, покажет ли кому-нибудь сделанный слепок. Слишком уж… опасно.

Для тех, кто придет сюда.

Хотя

все одно придут.

Остаток дня – а солнце клонилось к закату слишком уж стремительно – ушел на то, чтобы отойти от проклятого города как можно дальше. И лишь когда тот вовсе исчез, растворился в сумраке, дышать стало легче. Чарльз и дышал.

Сидел, глядел на пламя, уже почти привыкнув к цвету его, и дышал.

Ночью. Сыростью. И терпкими запахами трав. Конским потом. Собственным. Другими запахами, которые стремился разобрать, разложить на части, выискивая средь них те, особенные, которые привязывали его к яви. Стоило прикрыть глаза, и перед мысленным взором вставали белесые, словно костяные, стены города.

– Не открывается, – пожаловалась Милисента.

На траву упало одеяло, на него – пурпурный плащ из ткани тонкой и блестящей, весьма похожей на шелк. Маменька бы оценила.

А ведь это тоже доказательство.

И надо попросить. Ему отдадут. Зачем им с Эдди плащ? А золото? Золото Чарльз тоже выкупит. По хорошей цене.

– Если оно вообще должно открываться.

Золото лежало кучей.

Милисента выгребла из карманов кольца и перстни, какие-то спутанные цепочки, которые завязались блестящими узлами. И в этих узлах поблескивали глаза драгоценных камней. Упало змеею тяжелое ожерелье. Покатились широкие браслеты, но Эдди успел поймать.

Милли же потрясла невзрачного вида коробку. Внутри определенно что-то лежало.

– Забавно, если окажется, что там любимая детская погремушка, – проворчала она и повернулась к сиу. – Так что из этого символы власти?

Она подняла перстень, украшенный крупным синим камнем. Если это сапфир, то воистину огромный. Камень в сумерках казался почти черным.

Сиу молча протянула ей кусок мяса. Но к коробке притрагиваться не стала. И Чарльз решил, что это разумно. В конце концов, кто их эти древние и проклятые клады знает.

А вот золото…

Вернуться домой. Описать. Открыть музей… Многие ведь создают собственные музеи, так чем он хуже? Экспозиция: «Золотые сокровища Проклятого города».

Или лучше «Тайного»?

Боги, какая пошлость. Маменька так и скажет.

– Голова болит, – пожаловался Эдди. – Будто кто-то по макушке кулаком стучит.

И Чарльз снова согласился.

Стучит.

От этого стука там, внутри, становилось жарко. И еще мутило.

– Красиво, да? – Милисента вытащила ожерелье, представляющее собой переплетенных змей. Чешую их изображали драгоценные камни, подобранные сложным узором.

И змеи казались живыми.

– Я… лягу. – Эдди поморщился и руку к носу прижал. А затем уставился на ладонь, которая окрасилась алым.

Алым-алым.

Нарядным.

И у Чарльза так же. И… кажется, голова кружится. А еще удары изнутри. Это потому что мысли ломятся. Мыслям тоже нужна свобода. Наверное, если разбить голову, то они выйдут наружу. И станет хорошо. Долбежка точно прекратится.

Чарльз огляделся, пытаясь найти хоть что-то, о что можно разбить голову.

Но…

Камень!

Точно.

Вон, торчит из седой травы, манит. Если подойти…

– Эй, ты куда? – Голос Милли донесся издали.

Куда, куда… какое ей дело? Обычная девица слишком вольного воспитания. И не ей мешаться. Не ей лезть. Чарльз поднялся и сделал шаг.

Второй.

Его схватили за руку, и это прикосновение вызвало такую нечеловеческую ярость, которой Чарльз никогда прежде не испытывал. Он обернулся, оскалился…

И рухнул в траву.

– Вот же… – донеслось сверху. – Этак он живым и не доедет, если все время по голове бить. Хотя мозгов там явно немного.

Это показалось обидным.

Графчика я тянула до лагеря сама. За ноги. Но мордой кверху. Я ж не совсем злая, только чуть-чуть. А шустрый, главное, какой! Только отвернулась на мгновенье, а он уже по степи несется, что твой олень, да к городу. Насилу догнала.

И не остановить собиралась, а спросить, чего это он вдруг.

А он как повернулся, глянул, аж сердце в пятки ухнуло, и еще оскалился по-звериному. Правда, больше ничего не успел, потому как камень ему прилетел.

Прямо в лоб.

Вот графчик моргнул, стало быть, от столкновения этого и рухнул, где стоял. А я еще подумала, что этак мы его точно живым до цели не довезем. Но камень подняла.

Камни правильные на дороге не валяются.

– Спасибо! – крикнула я сиу, которая стояла с ремнем наготове и с камнем, в него вложенным. Ну это, думаю, если бы первого мало оказалось.

Сиу кивнула.

И села.

А я склонилась над графчиком. Ишь ты какой… обиженный. Губы скривил. Шевелит. Но зато живой. А голова… Глядишь, ежели дурь всякая из нее выбьется, то всем полегчает.

Я посмотрела туда, где чувствовался город.

Зовет.

И меня тоже. Если сосредоточиться, если прислушаться, то будто песню кто-то поет. Заунывную. И ласковую. Призывную.

Нет уж.

Не надо меня звать. Выбрались, и слава богам. Ну или одному. Тут я не решила еще, кто прав, Мамаша Мо с ее верой, наш пастор, которого она полагала еретиком и порождением ада, причем тут я местами готова была согласиться, или же «Большая энциклопедия верований и суеверий».

В общем, всем слава.