"Фантастика 2023-139". Компиляция. Книги 1-20

Поселягин Владимир Геннадьевич

После всеобщего обсуждения новой комедии «Бриллиантовая рука» народ пристал к Васе с расспросами о жизни и быте контрабандистов в Латинской Америке, от чего он отбояривался полным незнанием. Ну в самом деле, не рассказывать же этим, как Болеслав возил оружие на самолете или как они с боем прорывались из Парагвая — не та публика. Вот странно, в буржуазном Париже дети элиты все как один «революционеры», а тут, в советской Москве — шмоточники, за исключением, может быть, двух-трех человек, кого действительно интересовала партизанская война.

Но все равно, он чувствовал себя

среди своих, а уж когда ему в руки попала гитара, урвал и свою минуту славы с репертуаром из Иглесиаса и Хуанеса. Таня хозяйски расположилась у него под боком и положила голову ему на плечо, рассыпав светлые волосы, одним своим видом пресекая поползновения других девиц на близкое знакомство с касиком.

Потом подвыпившее собрание принялось учить Уасью русскому языку, сопровождая каждый его «успех» тостом и вскоре он мало чего соображал, а потом и вообще отключился.

Ночью к нему пришла Исабель.

— Почему у тебя светлые волосы, querida? Ты их покрасила?

— Черные, черные, не волнуйся, — ответила она почему-то за спиной.

Вася повернул голову на голос, мир сорвался в круговерть, сквозь которую он с трудом разобрал — да, черные. Ну и хорошо.

Очень хорошо.

Исабель была всюду, мягкое, теплое и женское обволакивало его со всех сторон, и он отдался сладким волнам до полного забвения.

Гудок машины вряд ли бы смог разбудить Васю, но к нему добавился и первый луч солнца. Голова, вопреки выпитому вчера, почти не болела, но Вася все равно повернул ее очень бережно и чуть не подпрыгнул — рядом разметались на подушке светлые волосы Тани. Осторожно сдвигаясь к краю кровати, он уперся спиной в чье-то тело и чуть не подпрыгнул еще раз — там, сладко сопя носом, спала Аня.

Судя по тому, что все трое спали голышом, ночью к нему приходила вовсе не Исабель…

Глава 10. Три беседы о главном

На вторую встречу с Кузнецовым везли вчетвером: водитель и старший спереди, двое по бокам Васи сзади, хорошо хоть без наручников.

Логичное завершение нездоровой суеты, возникшей сразу же, как только он зашел в вестибюль гостиницы. Стоя у лифта Вася краем глаза наблюдал, как метнулась к телефону администраторша и потому аналогичные действия вместо «доброе утро» за стойкой на этаже его не удивили.

Едва он стащил с себя грязную одежду и залез под душ, как в дверь забарабанили. Вася от раздражения хотел было открыть прямо так, в чем мать родила, но подумал и завернулся в полотенце.

— Где вы были? — чуть не завопила Ирина, за спиной которой возвышалась гостиничная тетка и незнакомый мужик.

— Гулял. И позвольте, я закончу туалет, — Вася захлопнул дверь перед носом троицы, не дожидаясь дальнейших обвинений.

Когда он минут через десять вышел в холл, свежий, умытый и переодетый, Ирина судорожно загасила сигарету и поднялась навстречу. Уставшее лицо, мятая одежда и наспех наведенный макияж говорили о беспокойной ночи, отчего Вася ощутил укол совести и молча выслушал упреки. Но он как-то не предполагал, что хозяева отреагируют на самостоятельную прогулку настолько болезненно.

— Не

надо так расстраиваться!

Но попытка успокоить гида не удалась:

— Это же… это… несанкционированные контакты!

— Не понял, мне что, запрещается общаться с советскими людьми?

Ирина поперхнулась, но тут появились сразу три молодых человека неопределенного возраста в аккуратных костюмах, которым она и сдала Васю. И вот теперь, сидя в машине, Вася блаженно улыбался и вспоминал утреннюю прогулку по Москве. Почти пустой город, выскочившая будто по команде первая листва, дворники со шлангами, бдительные милиционеры… Интересно, что теперь с ним сделают? Арестуют? Вряд ли, его должны воспринимать как посланца от Гевары, Фиделя и Пинейро. Упекут под охрану в тихий санаторий с пятиметровым забором? Возможно. Ну и ладно. Ну и пофиг.

На этот раз его привезли в квартиру в центре. Вместо привычной уже мягкой улыбки Кузнецов демонстрировал жесткую складку у губ и хождением из стороны в сторону здорово напомнил тигра в клетке. Вася даже представил себе, как Борис Семенович хлещет себя по бокам полосатым хвостом и разулыбался.

— Смеетесь? А знаете, что вас сутки искали несколько десятков людей?

— Зачем? Я же оставил записку…

— Мы за вас отвечаем! И не должны допускать никаких угроз!

— Я вполне в состоянии отвечать за себя сам. Уличной преступности у вас нет, прочие же угрозы вне вашей власти.

— Вы не оправдываете возложенных на вас ожиданий. Скорее всего, мы будем вынуждены свернуть сотрудничество.

Вася в наглую плюхнулся в кресло — помирать, так с музыкой!

— Вы знаете, я летел сюда, чтобы сделать козью морду американскому империализму. И не ожидал, что цель моего визита в Москву — оправдывать ваши ожидания. А что насчет сотрудничества… так оно даже и не начиналось.

Кузнецов уселся напротив, снял и минуты три вертел в руках очки-клабхаусы.

— Это вопрос дисциплины. Как мы можем доверять вам, если не представляем, что вы сделаете в следующий момент?

— Ну так это же и хорошо! Если представляете вы, так и противник не глупее. А если вы не представляете, то и противник теряется в догадках, — Васю отпустило и он откинулся на спинку.

— Как вы ориентировались в Москве?

— Ничего особенного. Либо провожатые, либо бумажка с адресом, записанным на русском. Мне всегда старались помочь.

— Почему вы ушли один?

— Посмотреть на молодежь.

— И как? — неожиданно заинтересовался Кузнецов.

— Вашей молодежи скучно.

— То есть?

— Я был на собрании на заводе — все только и ждали, когда оно закончится, чтобы побыстрее разойтись. Я был в интерклубе — реально о нас хотели узнать трое или четверо ребят из полусотни, остальным интереснее чендж.

При слове «чендж» Борис Семенович поморщился.

— Это, кстати, общая беда. В Париже мне жаловались, что в акциях участвует не более десятой части студентов, к нам в отряды приходит тоже один из десяти. Эти десять процентов — золотой фонд, а вы вместо веселого дела заставляете высиживать на скучнейших собраниях. Оттого они и ведутся на всякую мишуру.