"Фантастика 2023-140". Компиялция. Книги 1-18
Шрифт:
— Вводную! — скомандовала Иравари мне.
— Чего?
— С самого начала рассказывай мне про единорогов. — Иравари была терпелива, как деревенский бортник за работой.
— Ну… — покопалась я в памяти. — Однажды Даждь-бог, пролетая в колеснице над рутенскими лесами…
— Бестолочь! — завизжала демоница. — Шуточки шутить со мной вздумала? Ты думаешь, единороги — такие милые зверушки, которые едят радугу и какают бабочками? Они плотоядные!
Веселиться мне сразу расхотелось.
— А как же колдовская пыльца, вечные ручьи и волшебные
— Все будет — и пыльца, и дубы-колдуны, и трава волшебная, — скривилась собеседница. — Говори, зачем тебе рог индры понадобился?!
— Не мне, то есть не только мне…
Который раз за день я рассказывала единорожью историю. Впору уже мозолям на языке от словоблудия заводиться.
Иравари покусывала в задумчивости губы:
— Он мне начинает нравиться…
— Кто? — решила я на всякий случай уточнить.
— Да суженый твой, ряженый… Зигги по ходу проигрывает по очкам.
— Значит, я сейчас по его милости к людоедам в… копыта отправляюсь, а ты…
— Не дрейфь, подруга, — подмигнула демоница. — Невинных дев они не жрут. Или ты уже с кем-нибудь?..
— Нет, — смутилась я.
— Дурацкий вопрос, — кивнула собеседница. — Я б знала. Стихийницу твоего уровня инициировать у Зигги кишка тонка. А Влад тебя не тронет, пока с единорогами не разберетесь.
Ёжкин кот, как же мне в этот момент стало противно! На все вопросы про инициацию бабушка отвечала мне уклончиво. Теперь я начинала догадываться почему…
— Запомни одно, — продолжала меж тем Иравари. — Убивать единорога в лошадиной ипостаси бессмысленно. Дождись, пока перекинется, и глуши серебром…
— А в кого они превращаются?
И в этот момент из коридора заорали:
— Лутоня, ты одета? Можно войти?
Ну, Михай, молодец! Просто чудесный способ предупредить выдумал!
Я бормотнула отпускающее слово, ткнув в блюдце, прерывая беседу на самом интересном месте, и крикнула:
— Заходи!
К моему удивлению, в горницу с моим охранником вошел вовсе не Влад, а статная рыжекосая баба, за которой двое прислужников волокли сундук.
Я одним быстрым движением смела волшебную утварь в сумицу и уставилась на гостью. А посмотреть было на что. Высоченная, ее макушка чуть не касалась притолоки, затянутая в открытое на плечах красное платье, она казалась чародейским цветком, случайно распустившимся посередине суровой рутенской зимы.
— Здрава будь, девица, — щебетала баба, нет — дама, вываливая на княжью лежанку ворох разноцветных тканей и расставляя на столике шкатулки из терпко пахнущего сандалового дерева. — Сейчас Инесса из тебя красотку делать будет.
Прислужники с поклоном удалились, Михай, кинув прощальный взгляд, тоже скрылся за дверью, и я осталась наедине с гостьей.
— Тебя Лутоней кличут?
Я кивнула.
— Это же мужское имя, — проговорила дама, открывая одну из шкатулок и извлекая оттуда одну за одной целую дюжину баночек и кисти из беличьей шерстки.
— Какое есть, — вздернула я подбородок,
— Да уж, мои родители тоже с именем повеселились, — продолжала гостья, не обратив ни малейшего внимания на мой маленький бунт.
— А что с твоим-то не так? — заинтересовалась я.
— Так самое что ни на есть элорийское имечко. В наших краях так детей не называют.
— И откуда ты родом?
— Местная, — широко улыбнулась Инесса, устанавливая на столик трехстворчатое зеркальце и оглядывая меня пытливым взором. — По заграницам, конечно, помоталась, пока ремеслу цирюльному обучалась… Потом возвернулась — тут уж и имя мое ко двору пришлось.
С волосочесами раньше мне говорить не приходилось. Поэтому бесхитростный рассказ мастерицы меня не на шутку увлек.
— Князь Влад просил тебя в порядок привести. Ты не думай, я стольких княжон одевала, причесывала…
— А тут, вишь, к дуре деревенской приставили, — невесело усмехнулась я.
— Не сомневайся, — вооружилась Инесса громадной волосяной щеткой, — когда мы с тобой закончим, царевичи с королевичами в очередь становиться будут, только чтоб одним глазком на тебя взглянуть.
— Оно мне надо? — испуганно ойкнула я.
— Надо! — прервала мои метания мастерица. — Красота — это главное наше, бабское оружие.
Что на это возразить, я не знала. Поэтому просто расслабилась, позволив делать со мной все, что посчитает нужным эта странная женщина. Она бормотала что-то о текстуре кожи и цвете глаз, об оттенках одежды, которые наилучшим образом подойдут к моим волосам, а я думала о неизвестности, которая поджидает меня в будущем.
Один только раз встрепенулась, когда услыхала над ухом лязгающий звук ножниц. То умелица подравнивала мне кончики, выбивающиеся из прически.
— Ш-ш-ш… Не дергайся, — прошептала Инесса успокоительно, сметая на стол почти невесомые завитки. — Так оно ладнее будет.
Я прикрыла глаза и, кажется, задремала под убаюкивающую трескотню кудесницы. Даже легчайшие прикосновения кисточек к скулам, подбородку, губам не вызывали неприязни. Мастерица свое дело знала.
Потом меня одевали. Будто ниоткуда явились смешливые девицы в одинаковых мышиного цвета нарядах — видно, подмастерья. Их быстрые легкие руки споро стащили с меня одежду, обтерли сразу покрывшуюся гусиными цыпками кожу душистыми маслами и обрядили меня в обновки. Ёжкин кот, я до сего часа и не подозревала, сколько благородные франкские дамы барахла на себя напяливают для того, чтоб так выглядеть. Ну, будто полураздетыми. А то, что меня рядят по новейшей иноземной моде, сомнений уже не вызывало. Льнущее к телу белье, расшитое шелком, нижнее платье, верхнее платье, плоеная растопырчатая юбка… Ну будто бы луковую шелуху обратно на овощ прилаживают — слой за слоем… А ворот-то низковато: груди топорщатся, будто осадные орудия. Руки сами собою дернулись срамоту прикрыть, да одна из девиц накинула поверх струящийся кусок ткани.