"Фантастика 2023-143". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
– Так ты у нас буревестник, – Такани хмыкнул. – Знаменосец. За которым грядет победоносное воинство магов.
– Вряд ли, – покачал головой Ханнан. – Скорее, глаза и уши. Никто не знает, когда будет воинство. Когда-нибудь обязательно, но скоро ли? Я должен просто сообщать обо всем важном и ждать указаний.
– Так ты не можешь покинуть город?
– Мастер ты задавать вопросы, – криво улыбнулся чародей. – Могу. Я многое могу. Но есть такое, чего лучше не делать.
– И что? Если ты такое выкинешь?
– Вернусь в столицу, – мрачно ответил Ханнан.
За границей почти погасшего круга света далеко в городе забил гонг, словно отмеряя оставшиеся до того дня часы и минуты.
Густо-лиловые сумерки укрыли, окутали, опутали Сакар, когда Ханнан решил закрывать лавку.
Вечерами добрые люди разжигали вокруг базарной площади костры, и когда рынок одевался ожерельем огней, когда в чайных домах начинали греметь посудой, муравейник торговых рядов умолкал. Глуше становились голоса зазывал. Притуплялись острые ароматы пряностей. Даже пыль – и та казалась не такой вездесущей. В эти вечерние часы Ханнан любил возвращаться в особняк Такани. Из распахнутых дверей харчевен слышалось бренчание струн, а нищие не донимали прохожих на узких улочках Старого города.
Сегодня, впрочем, неизвестно, удастся ли вечерняя прогулка.
Назавтра предстоял базарный день, с самого утра в Сакар один за другим стекались караваны. Верблюды и волы, ослы и телеги, по двое и вереницами – они шли и шли. Чародей давился пылью, перекрикивал погонщиков и думал, когда же это кончится. Но стоило бубенцам одного каравана смолкнуть, вдали едва слышно заводили плач бубенцы другого.
Вот и сейчас: они всё бренчали, а в полумгле мимо лавки плыли силуэты верблюдов, бесшумно ступая, точно призраки. Казалось, это не бубенцы, а ночь звенит и рыдает тысячей медных голосов.
– Всегда удивлялся: как они умещаются в городе? – проговорил Захит. С недавних пор он стал не только управляющим поместья, но и заведовал новой лавкой Ханнана. Лавку чародей мог купить и без помощи Такани, Верховный не испытывал недостатка в золоте. Однако купец уповал на перемены и едва не насильно всучил Захита магу.
«Хочу все узнать первым! – упрямо твердил он. – Старик будет за тобой присматривать». Ханнан решил, что это честная сделка: за все те двери, что раскрывались перед ним по слову купца.
– Меня больше волнует, как добраться до дома, – ответил маг, выглянув на улицу.
– О, об этом не беспокойтесь! Так густо они идут по хасaнской дороге. Это я точно говорю, видел много лет. Если выйдем через черный ход, караваны нам не помеха.
– Мне нужно собраться. Я быстро! – заверил старика Ханнан.
Он взбежал по скрипучей лесенке, где его ждала крохотная комнатка над лавкой. Там он хранил кое-какие вещи, бумаги, сменную одежду. Здесь же стояли, загромождая проход, три окованных медью ларя. С книгами.
Ханнан долго раздумывал, чем бы ему торговать для прикрытия. Драгоценности? Но кто поверит, что в Сакаре такая торговля может быть прибыльной? Шелк? Его не интересовало,
Чародей остановился на книгах: товаре в меру престижном и редком, чтобы заинтересовать даже местных. Они позволяли перекинуться парой слов с самыми занятными людьми города. И пока Захит хозяйничал в лавке, Ханнан как столичный гость входил в самые закрытые имения, где встречался с хозяевами, рассказывал о столичных нравах и расписывал, как модно собирать библиотеки.
Не реши он сменить кафтан, чтобы пыль не покрыла дорогую ткань, маг столкнулся бы с Искалеченным нос к носу.
Он сверху почувствовал… присутствие – да так и замер, вытянув продетую в рукав руку. Встряхнулся, оделся и вновь застыл, целиком погрузившись в ощущения.
Их было двое, Искалеченный и жрец, и они только что вошли. Вновь – словно стылый ветер, мурашки по спине… Ханнан вдруг понял: шахва делает это каждый раз, оказываясь на новом месте. Словно принюхивается. И то верно, подумал чародей. Ведь мы оглядываемся, стоит нам войти в комнату, – почему Искалеченные должны вести себя иначе?
Боги, какие глупости лезут в голову!
«Почувствует? Нет?» – гадал Ханнан. Он привык выходить из дому, замаскировав скрытую силу. Но, лишившись глаз, шахва не становились безопаснее. Наоборот – в Круге рассказывали, что Искалеченные куда чувствительней иных полноправных магов. На шестое чувство. На чувство силы. «А как иначе, если внутренний взгляд заменяет глаза?» – вспомнились слова Первого-в-Круге.
Видимо, шахва ничего не заметил, поскольку Ханнан услышал, как жрец беседует с Захитом. Отдернув парусиновый полог, чародей остановился на верхней ступеньке лестницы.
– …применение магии, – говорил священник, – …под носом!..не можем допустить… в базарный день.
Захит что-то спросил, но из ответа маг услышал одно слово – «проверяем».
– Проверяете? – Ханнан улыбнулся: из старика вышел бы неплохой актер. Повысив голос, тот продолжил: – Вы ведь не подозреваете… меня… в этом?
В голосе Захита было столько отвращения, что встреть его Ханнан на улице – обошел бы десятой дорогой. Слова жреца потонули в звоне бубенцов. Старик вышел из-за прилавка, и маг услышал отчетливей:
– Что ж, проверяйте… Хозяина нет, и он не разрешает посторонним соваться в кабинет. А здесь обнюхивайте, что хотите.
Наивный, наивный Захит! Ханнан не сомневался, что Искалеченный пойдет куда захочет и когда захочет – и никто его не остановит. Это вопрос времени – когда парусина у входа откинется, и в комнатушку сунется уродливая, безглазая, как диковинные рыбы, маска.
Ханнан не собирался ждать ее появления.
Задняя стена лавки выходила на узкую грязную улочку, примыкавшую к базарной площади. Даже не улочку – так, проулок… глиняные стены подступили вплотную, стиснули сточную канаву и выросший над ней кривой, почерневший от старости инжир.