"Фантастика 2023-192". Компиляция. Книги 1-27

Васильев Николай Федорович

– Ваши суждения типичны для молодежи, которая всегда мечтает преобразовать весь мир и сразу. С годами понимаешь, что интересы народов, населяющих мир, всегда противоположны, а если совпадают, то частично и, главное, временно. Задача политика, отстаивающего интересы своей страны, найти себе временных союзников и решить одну локальную задачу. После чего можно приступить к решению задачи следующей - для чего вновь подобрать себе союзников и зачастую других.

– Например, тех же османов?

– Не надо передергивать карты, юнкер. С османами я дел не имел и иметь не буду - хотя они враги моего теперешнего

противника. Но противник и враг - это разные понятия. Надо это понимать!

– Это тонко, Ваше Величество. Aber аllzuscharf macht schartig (Но где тонко - там и рвется). Вы не желаете помощи от османов в борьбе с Марией-Терезией, а они возьмут и ударят в тыл Австрии во время Вашего наступления на нее. Встанет вопрос: а не сговорились ли Вы тайно с османами?

– Мы - христиане! И потому не можем быть заодно с мусульманами!

– На словах. А на деле вполне может оказаться. Примеры совместных действий христиан и мусульман многочисленны: в Польше 17 века казаки Хмельницкого бились против поляков вместе с татарами крымского хана, а через год поляки наняли тех же татар для борьбы против казаков. В современной русской армии (в целом христианской) есть иррегулярная конница из волжских татар и уральских башкир.

– Это характерно для варварских славянских стран. Мы же европейцы.

– Сейчас в Америке французы бьются против английских поселенцев, активно используя помощь индейцев, которые христианами не являются. Они же сражаются против англичан в Индии, где привлекают войска местных раджей, вера которых как раз мусульманская.

– От лягушатников можно ожидать любой пакости....
– пробормотал Фридрих без прежнего апломба.

Глава сорок вторая. Здесь будет бал, там детский праздник....

В Вену пленного короля привез уже Карл Лотарингский - с почестями, соответственно одетого, в раззолоченной карете, с пышным эскортом из графов, герцогов и фельдмаршалов. Сашка со своим плутонгом егерей в эскорте тоже присутствовал, но в самом его хвосте. Впрочем, Мария-Терезия была, оказывается, в курсе, что король пленен и кто этот плен осуществил. Поэтому во флигель, куда был определен на постой плутонг сардинских егерей, после обеда прибыл курьер с приглашением Алексу де Мож, графу фон Руссиц на аудиенцию к императрице.

Он стоял в одиночестве в малой гостиной Шенбрунна (вроде бы той, где императрица принимала его 2 года назад), когда дверь сзади него открылась (определил по легкому дуновению воздуха), и вдруг его глаза прикрыли две теплые ароматные ладошки, а к спине прильнула нежная грудь.

– Анна!
– приглушенно вскрикнул он и крутнулся вокруг оси.

– Анна!
– воскликнул он восторженно, увидев перед собой явно повзрослевшую, но по-прежнему прекрасную принцессу. Нет, иную, более женственную, более совершенную.

– Алекс!
– вторила она ему, обхватила руками за шею и стала зацеловывать его лицо со словами: - Как долго я тебя ждала! Как часто представляла, что ты погиб! Как посмел ты мне не писать? Ведь я так тебя люблю, люблю, люблю!

Дверь сзади вновь отворилась, только это была другая дверь.

– Анна!
– раздался утрированно-гневный голос императрицы.
–

Опять! Опять этот Алекс тебя обнимает! Дева Мария, дай мне сил вновь пережить явный позор. Выйди, дочь моя! Мне нужно поговорить с этим невозможным человеком.

Анна оторвалась от мужской груди, подарила многообещающий взгляд и вышла, мотнув на прощанием подолом платья.

– Неисправима, - спокойно констатировала Мария-Терезия.
– Вы планируете обрести герцогский титул?

– А это возможно?
– удивился Сашка.

– Титулы в Священной Римской империи (вплоть до герцогских) раздаем мы: император Франц 1-й, и я. В настоящее время в наших владениях есть одно лакомое герцогство, у которого нет номинального герцога, и им правит герцог соседнего государства. Речь идет о герцогстве Миланском. Ваш сюзерен, король Сардинии, требует у нас отдать герцогство ему - во исполнение недавней договоренности об оказании с его стороны эффективной военной помощи Австрии. Помощь его оказалась смехотворной (один полк!), но благодаря Вам, Алекс, чрезвычайно эффективной. Вначале я растерялась: менять герцогство на полк - да меня все европейские государи засмеют! Но увидев вас в объятьи с Анной, вдруг сообразила, как мне убить двух зайцев: отдать Вам и герцогство и Анну! Формально Вы будете вассалом короля Сардинии, а фактически властителем Миланского герцогства и полноправным мужем моей дочери. Принимаете?

Сашка, честно говоря, растерялся: не ожидал такого поворота. Но тянуть с ответом было нельзя, и потому он ляпнул:

– Принимаю, Ваше Императорское Величество. Только я ведь не католик, я вообще атеист.

– Ерунда. "Париж стоит мессы" - сказал некогда Генрих 4-й и перекрестился из протестанта в католика. Вам будет значительно проще: не веря в бога, Вы формально можете стать хоть католиком, хоть мусульманином, хоть иудеем. Но эту формальность при браке с моей дочерью (как и предварительное обретение титула герцога Миланского) нужно соблюсти. Я вижу, Вы мнетесь? Вы что, успели жениться?

– Я не женат, но у меня есть дом в Турине, в котором живет любимая мной семья: женщина и двое детей.

– Алекс! Я прекрасно успела Вас изучить: Вы бабник. Со временем у Вас в большинстве столиц Европы образуются подобные семьи, и всех их Вы будете искренне любить. Я говорила об этой Вашей особенности моей дурочке, которая сказала: пусть! Он таков, но разлюбить его я не могу. И полюбить другого мужчину тоже. И знаете, что я подумала? Ее судьба будет похожа на мою: ведь и я беззаветно люблю Франсуа, который успевает кроме меня любить то одну, то другую фаворитку. Таковы, впрочем, и многие другие правители Европы. Видимо, это особенность нашего века....

Сашка вышел из малой гостиной с чувством, что только что побывал в шестеренках какой-то машины, чудом уцелел, но стать прежним ему больше не суждено. Прощай, беззаботная холостая жизнь, вольные перемещения без руля и ветрил, свобода! Даже флиртовать с милашками он будет теперь иначе: осознавая, что согрешил. В некотором унынии он шел по коридорам и лестницам Шенбрунна, как вдруг был остановлен чьей-то рукой. Он поднял голову и увидел перед собой полноватого остроносого господина, в котором через мгновенье узнал русского посланника Генриха Кайзерлинга.