"Фантастика 2023-200". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Все не так страшно, но поход в город придется отложить. Дождаться Артузова, чтобы тот дал поручение привести мне одежду? Но Артур мог появиться через неделю, или вообще не появится. Наверное, придется одолжить у кого-нибудь из раненых шинель, пояс и сбегать до ближайшей лавки или на Апраксин двор, да принарядится.
Я предавался унынию уже минут пять, как явилась мышка-норушка по имени Мария Николаевна.
— Вот, уволилась, — торжественно сообщила девушка.
— Уволились — это хорошо, — меланхолично отозвался я, погруженный в собственные мысли.
— Уволили без
— За авансом? — слегка охренел я от такой наглости. Видимо, это у них тоже семейное.
— Разумеется, — пожала девица костлявыми плечиками. — Вы же сами сказали — увольняйтесь, я вас на службу беру, а я вам поверила. А если на службу берете, так и жалованье должны мне платить. Жить-то ведь мне на что-то надо? А по музеям на какие деньги ходить? В Эрмитаже уже десять тысяч с носа берут, а в Русском музее восемь.
— Деточка, я похож на кассира? — поинтересовался я. Обведя взглядом больничную палату, спросил: — А это помещение напоминает контору ВЧК?
— Ва-первы-ых, — противным голоском протянула барышня, прищурив глазенки в окаймлении белесых ресниц. — Я вам не деточка, а агент ВЧК, раз вы меня сами взяли на службу. Извольте называть меня по имени-отчеству. Ва-втары-ых, в Петрограде есть управление ВЧК. Я думаю, вы напишете им записку, а я схожу в кассу и получу деньги. Вы же начальник важного отдела, местные чекисты должны вас слушаться.
Я уже начал жалеть, что предложил нахальной девице место в Иностранном отделе. Но теперь уже и отказываться от нее было бы неприлично. А еще я понял, отчего ее уволили без отработки, да еще и в конце учебного года. И нашу «кухню» она себе не представляет. Теоретически, Петрочека может помочь мне деньгами, но это не такое быстрое дело. А по «записочке» точно ничего не дадут.
Откашлявшись, и сделав внушительный вид, насколько позволял старый больничный халат, я сказал:
— Уважаемая Мария Николаевна, все не так просто. Вначале придется перетерпеть бюрократические проволочки. Не забывайте, что я должен оформить вас на службу, а уже потом вам следует заводить разговор об авансах или пайках. Думаю, директор вашей школы неправ. Стоило поднять скандал, пожаловаться в вышестоящую организацию.
— Я согласна, — неожиданно согласилась Мария Николаевна. — Если бы я уходила не в ВЧК, а на другую службу, так и бы и поступила, и мой директор бы сто раз пожалел, что не отдал мне мои кровные деньги. Но я решила, что не стоит поднимать шум, привлекать к себе лишнее внимание.
— М-да, — протянул я. — Не знаю, что теперь с вами и делать.
Самое интересное, что девушка права. Никто меня за язык не тянул, сам предложил. А когда я смогу оформить ее на службу, вывезу за границу? Неделя, как минимум. Мне нужно приказ издать, в штатку ее включить, в бухгалтерию сходить… На что ей жить это время? А я, самое смешное, даже заявления о приеме на работу у нее не взял, а нужно еще кучу бумаг заполнять, анкеты, опять-таки. И своей властью я дочку бывшего статского советника в штат не включу, здесь уже подпись Дзержинского потребуется. Но я не подумал, что она так вот сразу
— Кстати, я могу взять аванс продуктами, — заявила бывшая учительница, узрев банку тушенки. Ухватив жестянку загребущими ручонками, взвесила ее и с удовлетворением сообщила: — Фунтов двенадцать, не меньше. В школе такого в паек ни разу не выдавали, начальники зажимали.
Тушенки конечно жаль, но я обреченно махнул рукой:
— Забирайте.
— А можно я ее прямо в рубахе возьму? — не унималась девица. — Она теперь уже ни на что не годна, а мне тащить легче.
— Да хоть в кальсонах тащите, — буркнул я.
Скрылась бы она с глаз долой, вымогательница. Пожалуй, в отдел я ее возьму, но заграницу она не поедет, оставлю в Москве под благовидным предлогом. Пусть товарищу Бокию делает переводы иностранных газет. Но вместо того, чтобы утащить «аванс» в свою норку, отставная училка спросила:
— Владимир Иванович, а что вы такой невеселый? — Мне не хотелось объяснять ситуацию, делиться с нахалкой проблемами своего гардероба, но она уже догадалась сама: — Одежда вышла из строя? Ух ты, как вас собаки подрали.
— Нет, это я от злости сам решил и шинель, и гимнастерку изгрызть. А теперь сижу вот, и думаю — может мне с вас ваше пальтишко снять, чтобы было в чем в город выйти?
— Не налезет на вас мое пальто, — совершенно серьезно отозвалась девица. — Да и неприлично будет, если большой начальник в женской одежде по городу расхаживать станет. Может, вам следует обновить собственный гардероб?
— Мысль очень дельная, товарищ Семенцова, — саркастически отозвался я, вытаскивая из мешка совзнаки и протягивая их девушке. — Посчитайте и скажите — на что этих денег хватит? Пальто можно купить, пусть и ношеное? Я тут малость от жизни отстал.
Совзнаки девушка посчитала быстро, едва ли не со скоростью банкомата, проверила на подлинность и сообщила:
— Двести тридцать пять тысяч. Возможно, хватит на новую рубашку и брюки, на портянки останется. А вот касательно военной одежды — я даже и не знаю, не интересовалась. Но гимнастерка дороже стоит, чем цивильная рубашка. А демисезонное мужское пальто нынче за три лимона торгуют, а хорошее, так и все четыре, а вам бы еще шапку или шляпу купить. Лучше шапку с наушниками. Хотя и апрель, но везде еще снег лежит, с Невы сильно дует. Значит, нужно лимонов пять, не меньше.
— Если бы мы в Москве были, то без проблем, а здесь, в Питере, у меня даже знакомых никого нет. А даже если бы и были, как я в таком драном виде к ним пойду?
— Владимир Иванович, а у вас, случаем, никакой тайной захоронки нет? Знаю, что у мужчин такие бывают. Мой братец обычно золотой червонец в углу прятал, а я порой находила.
И впрямь, чего это я? «Захоронка», которую в моем мире мужчины именовали «заначкой», у меня была. Причем, в самом сокровенном месте — под обложкой партбилета, поближе к сердцу. Но не червонец, а десять долларов США. Остальные-то деньги остались в кабинете, а одну американскую бумажку взял. Мало ли…Надеюсь, хоть грины не обесценились?