"Фантастика 2024-120". Компиляция. Книги 1-24

Сухов Лео

Она произносит имя, которое я не могу услышать, понять, разобрать хотя бы слово. Этот набор звуков, он очень странный, он зовёт меня, он и есть я. Изо рта вываливается кусок просоленного розового яблока, но это последнее, что я чувствую перед тем, как всё вокруг, и моё сознание тоже, поглощает взбурлившая тьма, набросившаяся на меня из знаков. Нечто огромное, всезнающее, холодное и абсолютно безжалостное надвигается на меня оттуда, поглощая, как пасть кита поглощает безмятежную икринку криля.

Это длится секунду, а может быть, целую вечность. Скорее

первое, нежели второе, так как я прихожу в сознание быстрее, чем выпавший изо рта кусок достигает пола.

Жизнь. Жизнь странного и не очень умного мальчика, все его восемнадцать лет проносятся у меня перед глазами. Неправильный ребёнок, неправильное взросление, паче того — неправильное восприятие. В разуме Юджина Соларуса были лакуны, заполненные знаниями, которые он не должен был иметь в силу возраста. Он с самых ранних лет понимал подоплеку слов и настроений окружающих на уровне, совершенно недостижимом для детей. Мог разрабатывать планы и схемы, очевидные для взрослого, но недоступные для юнцов. Умел работать со своим временем и вычленять из разговоров окружающих интересующие его детали…

…и ему было скучно. Душно жить день за днём в небольшом доме, с человеком, который относится к нему как к тюремщику и сам пытается вести себя также. Скучно общаться с книгой, обожающей болтать о пустяках, но никогда не раскрывавшей тайн ни своего прошлого, ни знаний, содержащихся в ней. Деревенские, воспринимающие Соларуса Юджина как бедного (а значит, бесполезного) аристократа, дистанцировались от ребенка. Все, за исключением детей и подростков, постоянно подбиваемых им на шалости и проказы.

Но. Он воспринимал это нормальным. Он жил, получая от жизни максимум, несмотря на общую обструкцию и сплошные недоговорки среди самых близких ему… существ. А что сейчас? И… почему он? Он — это я?

Я — это он?

Странно. Получать от жизни… максимум? Какая нелепица. Скучающий деревенский олух, ворующий ради развлечения, устраивающий каверзы и спящий со сколькими женщинами…? Хм. С пятью. Да так, что они друг о друге не знают. Ну хоть что-то, пусть и мелочи.

Встаю с дивана. Потягиваюсь, ощущая дискомфорт в плечах и ниже. Легкий зуд, который воспринимался минутой назад как жгучая боль, которую едва можно терпеть. Никакой закалки. Отвратительно. Мизер знаний, манер, такта, умений. Совсем не то, на что я рассчитывал, заключая контракт с… ах да.

Гнев накатывает ледяной всесокрушающей волной, когда я вижу молчаливо висящую посреди комнаты книгу в железном переплете, на котором умирают языки черного и фиолетового пламени. Всё из-за неё. Она во всём виновата.

— Фелиция Краммер дель Фиорра Вертадантос, — медленно проговариваю я, чувствуя, как с языка срывается та же ледяная ненависть, которой сочится каждая пора моего тела, — Вот мы и встретились снова, тварь…

— Не сейчас, лорд! — громко и быстро произносит гримуар слегка испуганным девичьим голоском, — Сперва убейте старика, пока он не добрался до селян! Всё остальное потом! Я выполнила первую часть уговора! Выполнила! Исполнено всё в точности!

— В точности? — презрительно кривлю я губы, — Мы это еще обсудим!

Но это подождет. Всё подождёт. Пока я голым выбегаю за дверь.

Нужно всего лишь пробежать с сотню метров, что для такого спортивного подростка полный пустяк, затем, угадав момент, поднырнуть под вооруженную кинжалом руку старого убийцы, пытающегося отмахнуться от нападения сзади, ну а затем, взяв его со спины в захват, привычно сломать шею. Легче, чем свернуть голову курице.

Дотащив тело назад к дому, топлю его в выгребной яме с помощью гримуара, приподнявшего своей силой этот покосившийся деревянный домик размышлений.

Потом стоим в ночи с висящей в воздухе книгой, смотрим друг на друга.

— Продолжим разговор внутри? — нервно интересуется заключенная в колдовскую книгу даймон, — Там удобнее. Я заварю кофе…

— Да, идё… — падаю на колени от внезапного спазма изнутри. Что-то не так. С головой, с личностью, со мной. Вновь вокруг бурлит тьма с оттенками фиолетового. Так не должно быть. Мы что-то не учли. Или же…? Ах да, точно…

Как я мог забыть…

— Лорд! — слышу, как кричит Фелиция перед тем, как всё для меня вновь погрузится во тьму.

Глава 2

Тук-тук-тук-тук-тук-тук — стучат по рельсам колеса небольшого пассажирского поезда. Он едет из глухой тьмутаракани в цивилизацию, везя, кроме всего прочего, одного молодого человека, снявшего себе целое купе. Он, этот юный худой брюнет с неровно обрезанными густыми черными волосами, валяется на не застеленной койке, с виду — в глубоком крепком сне. Одет он в потрепанный и слегка погрызенный молью шерстяной костюм коричневого цвета, под которым желтоватая от времени и табачного дыма рубашка. На ногах — видавшие виды грубые ботинки буйволовой кожи. На столе между коек лежит большая толстая книга в металлическом переплете, на которую парень положил дешевенький старенький револьвер в жиденькой ветхой кобуре. Под столом небольшая туго набитая сумка, из которой выглядывает рукоять массивного кинжала-хавна.

Этот вполне привлекательный парень — я собственной персоной. В данный момент я занят тем, что душу в себе деревенского дурачка. Впрочем, этот момент, как и всё происходящее… та еще история.

Если попытаться разложить всё по полочкам, то я являюсь попаданцем. Бывшим жителем планеты Земля, годов эдак 2015–2020-го… Ну, когда там эта, с жопой появилась? И разноприводные попёрли? Мол, нас 73 пола, любите нас, цените нас, имейте нас? В общем, я оттуда. Самолеты, смартфоны, интернет, Воронеж, ипотека, и Мэри, мать её в сраку, Поппинс. А, нет, не она. Русалочка-негритянка вот, да. Или фея Динь-динь? Не помню. Вообще, я ОЧЕНЬ многого не помню, включая и своё имя.

Нормальный человек бы парился, а я — нет. Почему-то точно уверен в том, что помер, причем вполне естественной смертью. Умерла так умерла, ничего личного, чистая органика. Хрен бы с ней. От этого на душе стоит лишь большое облегчение, потому как ну… не бывает же людей лет под 40–50, которые такие «уииии! Жить хорошо, жизнь хороша!». А так, знаете, вот прямо сейчас душу этого неуёмного сопляка, а на душе мир и покой, свет и радость. Наконец-то вон то всё закончилось и теперь можно будет начать с чистого листа!