"Фантастика 2024-121". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
— Детский кислятина. У нас такое и не пить бестолка. Быстрее трезветь, чем пьянет. Слабее даже традиционного Швейпуса, — проговорил он и открыл бутылку, похожую на винную.
— Я, конечно, рад, но ты это… запивон не переводи.
— Что не переводить? Какой запивон? — не понял он меня.
Пришлось объяснить, для чего тут, собственно, пиво, ещё раз.
Начался первый раунд, в котором альв разлил по кружкам какого-то шипящего и слегка пенящегося напитка. Нос мой уловил аромат трав и мёда, и я с удовольствием выпил всю кружку залпом. Как и мой оппонент.
Мне
Следующим испытанием стал раунд водки. В специально подготовленные моим секундантом два гранённых стакана разлили охлаждённую жидкость. Рядом нарисовались чёрный ржаной хлеб, шмат порезанного сала и даже лук. Последнему я удивился, и Колян заверил, что это подгон от шефа города. Наловчились выращивать зелень прямо на подоконниках. Климат-то позволял.
— Так вот что меня смущало, когда я в окна смотрел… Ещё понять не мог, что за растение странное! — удивился и начал объяснять альвам, что мы делаем.
Оппонента моего — здоровый такой лоб двадцатого уровня — звали Имбарь Гора. Он повторил за мной движения: взял хлеб, понюхал его и оставил в руке несъеденным. Свободной рукой взявшись за ледяной стакан, Имбарь, как и я, начал пить водку, как воду, даже не кривясь лицом.
— Ху-у-у-у… — протяжно выдохнул я, ощущая жжение по пищеводу.
Здоровяк улыбнулся да так и замер, показывая, что ему «ок». Но глаз то и дело косил в сторону закуски. Я снова взял, поднёс её ко рту и занюхал, соорудив к этому времени полноценный бутерброд. Затем сграбастал бокал с пивом и отпил ма-а-аленький глоточек, орошая холодненьким пенным блаженством горящие огнём «трубы». И только после куснул бутерброд с салом и зажевал луком.
От последнего Альв закашлялся и едва не выбыл из соревнований. Я пожевал свою зелёную прелесть и пожал плечами. Ну, не идёт так не идёт.
Следующий раунд оказался чем-то фруктовым и острым. При крепости на уровне водки, этот напиток сперва дарил жжение чилийского перца, а затем сменялся мягким сладким послевкусием. Альвы принесли две тарелки с мясом, и громила набросился на них, поглощая закуску.
Наши тоже не отставали, сварганив бутерброд с паштетом. Где-то за углом вздымились огни пламени. Чё-то готовят…
В ход пошла наша настойка. Пятьдесят три градуса — это уже не шуточки. Тару сменили на рюмки. Большие такие, стограммовые рюмки. Или сколько в них там влезает?
Настойка пошла, как слеза младенца. Я посмотрел на пустую прозрачную стекляшку, и на душе отчего-то потеплело. А ещё через минуту внутри разгорелся пожар, который был успешно «потушен» луком.
Альву пришлось ещё хуже, и он, хоть и старался не подавать виду, но закашлялся и несколько раз шумно втянул носом воздух. Явно к такому позднему «раскрытию» напитка не готов оказался.
Очередной раунд стал для него финальным представлением
Переводчик с огромным удовольствием поведал мне целую легенду о новом напитке, что назывался непереводимым набором букв. Если дословно, то на нашем языке звучало примерно так: ' Генерал, танцующий после победы на костях заклятых врагов'. Изобрели его не так давно и в маленьких дозах давали только самым выдающимся воинам за праздничным столом, позволяя присоединиться к радости генерала.
Рюмка приняла в своё нутро ярко-оранжевый тягучий напиток, похожий на яичный желток. Он не обжигал, а наоборот, наполнил мой желудок холодом, после чего внутри разразился настоящий геотермальный шторм, то бросавший меня в самые глубины палящего ада, то вновь возвращающий на бесконечный ледник, даруя холод и отчаяние.
Это продолжалось с минуту, пока я не взялся за бокал с пивом и не сделал целебный глоток. Последствия ушли быстро, как будто ничего и не было.
На следующем напитке с изображением шишек, что мы выпили сразу после доставки хреново прожаренных шашлыков с чёрным опаленным мясом, Имбарь не выдержал и не смог сохранить невозмутимость. Он даже запрыгал, а после запил всё это дело пивом, натурально заорал и затряс ладонями.
— Он говорить, что этот напиток подобны до жерла вулкан, что впитать в себя сама суть леса. Невероятный смесь и гамма ощущений. Он в восторге…
— Ну, тогда от нашей «пущаночки» он от счастья в небеса стартанёт…
Я уже хорошечно захмелел и, широко улыбаясь, принялся разливать самогонку по рюмахам. Запах свежеиспечённого хлеба ударил в нос. Колосистая пшеница громко зашелестела в ушах, и поток ручья, дарящего уют и спокойствие, зажурчал в моей душе.
Этот запах — запах родного края. Деревни, где я когда-то ел самый вкусный хлеб в своей жизни. Его испекла бабушка, которую я с тех пор и не видел. Я не помню её лица. Её голоса… Но я помню, как отец привёз меня на несколько дней. Я помню всё то тепло, что она успела подарить мне, прежде чем мы уехали на другой конец страны. Её шершавые от работы, но нежные руки, что вместе со мной месили тесто. Её улыбка, что расцвела пуще цветника за окном. И въевшийся в душу и в ДНК аромат хлеба. Всё это проснулось глубоко во мне, спустя столько лет сна и забвения. Счастливые воспоминания детства…
Я похоронил их. Но сегодня они воскресли. Скупая мужская слеза прокатилась по моей щеке. Глаза не видели ничего вокруг. Всё заслонили воспоминания крохотного и беззаботного малютки. Это был рай. И у наших детей он будет.
— Добро пожаловать в рай, союзник, — рюмка приблизилась к губам, и кузнечным молотом из глубины моего подсознания начали выколачиваться такие давние, такие забытые воспоминания.
Глава 20
Летний луг… Запах свежескошенной травы, кислое яблоко, что голодного меня накормило до отвала, и холодная колодезная вода. Стрекотание кузнечиков, ласковое солнце… Абсолютная… Безмятежность…