"Фантастика 2024 - 156". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
Чара, словно затем, чтоб найти новые, более теплые слова о дочерях, посмотрела на них. Лилик, сняв свою слишком броскую для трущоб одежду, смирно сидела на табурете, сложив ладони на коленях, а Гильза и Косичка делали ей новую прическу; щелкали ножницы, и золотые локоны Лилик красиво и печально падали вниз. Рядом валялись грубые брюки и клетчатый батник, купленные у соседей за пятнадцать арги, и стоял флакон со столярной морилкой — вместо краски для волос.
— Твоих кудрей на сотню принцев хватит, — Косичка туфлей отгребла остриженное. — Принцы, чтоб ты знала, носят волосы красавиц в медальоне на груди и мучаются. Я Гребешку тоже немножко отрезала…
— Зачем? Чтоб мучился?
— Чудила, чтоб любил! Посмотрит, вспомнит меня и зарычит.
— А мои волосы он тоже может взять? — запечатленный
— Э, детка, он мой!.. И не думай о нем, поняла? С этим у нас строго, как в сказке — верность навсегда. Ты вообще учись, слушай, что мы говорим. У нас — это тебе не дома у хозяйки, у нас все круче некуда. Вот — ты сочинять умеешь?.. Эээ, да где тебе, а Гильза у нас сочиняет истории…
«Нет, я не перестану восхищаться девочками!.. У них, как и у меня, бывают невыносимо тяжелые минуты, даже часы слепого, безысходного отчаянья, когда кажется, что легче умереть, чем терпеть боль, — но они всякий раз находят в себе силы, чтоб вернуться к жизни и увлечься чем-то новым или утешить друг друга нежной заботой, даже вымыслом; они не унывают! Теперь я понимаю, что напрасно отговаривала их смотреть сказки по TV — в сказках они черпают то, чего не хватает в жизни: чистоту стремлений, ясность мыслей, смелость вопреки всему. Да, сказки — вымысел, чистейший вымысел, но, наверное, в них заложены какие-то правила, необходимые людям, как витамины в пище. И решимость, решимость, невозможная в жизни, но нужная для примера, как ориентир. В жизни подвиги редки, как затмения Стеллы, а сказки — сплошь из подвигов, они словно соль или пряность в пресной жвачке будней… Поразительно, до чего можно додуматься, любуясь дочерьми!..»
— Ну, хорошо, я расскажу, — поддалась уговорам Гильза. — Только вы слушайте внимательно. Это история о принцессах…
— О принцессах! — вскрикнула Косичка и пихнула Лилик. — Это мое самое любимое; ты слушай, слушай!..
— Давным-давно, — голос Гильзы наполнил полутемную захламленную комнату, — в далекой стране жили-были двенадцать сестер-принцесс, и не было у них ни отца, ни матери. Жили они в дремучем лесу, в старинном белом замке с башнями, который назывался Банш. Утром принцессы умывались ключевой водой, седлали своих белых коней и ехали в лес на охоту. Быстро скакали их кони, далеко и метко били их тугие луки, и домой они всегда возвращались с богатой добычей, а потом устраивали пир на весь мир, угощали всех жареной дичью, вином и хлебом, одаряли всех золотом и самоцветными камнями. Но были у принцесс злобные враги. Их черный замок назывался Баканар, он стоял высоко в горах, над ним со зловещими криками кружили черные птицы, а на башнях его вместо флагов торчали виселицы. В черном замке сидело порождение Принца Мрака Ротриа по кличке Хиллари — да будет проклято имя его! — и повелевал он рыцарями-негодяями и холодными убийцами из группы усиления. Ненавистен был Хиллари счастливый замок Банш, ненавидел он умных, красивых, веселых принцесс и хотел их погубить. Однажды старшая сестра пошла искупаться в прозрачной лесной речке и не вернулась, и сестры нашли только ее платье, пригвожденное к дубу черным баканарским кинжалом…
Гильза замолчала, поджав губы и закрыв глаза; Лилик не отрывала глаз от Гильзы, а ножницы Косички замерли.
— Все горько плакали о ней и захотели отомстить холодным убийцам, но те прятались в своем логове и скрывались под чужим обличием. И пошла вторая принцесса с карабином Т-15А, а с ней третья с импульсным ружьем…
— А сильное было ружье? — перебила Косичка, всегда озабоченная оружием и тактико-техническими подробностями.
— Прицельная дальность четыреста, мощность семьдесят, и компактная батарея «дабл-экшн», — уточнила Гильза. — Они рыскали по городу, вынюхивали и высматривали и на седьмой день увидели холодного убийцу, который подстерегал невинных принцесс на углу у «Ориона». Это был сам Маньяк из группы усиления. Принцессы тотчас выхватили стволы и дуэтом его расстреляли. Но, к несчастью, неподалеку были ведомые Маньяка, а принцессы были пешком — и оперативники быстро взяли принцесс в клещи. Воздух, подземные коммуникации — все было блокировано по периметру в трех плоскостях.
— Это была ошибка, — твердо заметила Косичка. — Им надо было угонять машины, менять их и выслеживать с колес.
—
Голос Гильзы задрожал.
— Ротопланы кружились над домом, где они укрылись; улицы были перегорожены броневиками, спецназовцы в бронекостюмах крались по лестницам и лифтовым шахтам, а через мегафон принцессам велели сложить оружие. Они переглянулись, и вторая сказала третьей: «Давай умрем, чтоб не попасть им в руки». «Давай, — ответила ей третья, — но я боюсь умирать. На, возьми мое ружье и…»
— Не надо рассказывать дальше, — предупредительно подняла руку Косичка. — Это страшная сказка, я не хочу ее слушать.
— Ну вот, — обиделась Гильза, — всегда ты меня обрываешь на самом волнующем месте. Тогда зачем я это сочиняю?.. Могла бы сразу сказать: «Не надо», чем просить, а потом запрещать.
— А мне понравилось, — пошла наперекор Косичке Лилик. — Ты вообще очень красиво сочиняешь, Гиль. Вроде все и неправда, а так складно, и начинаешь верить… Как это у тебя получается?
— Сама не знаю, — Гильза пожала плечами. — Просто хочу — и все. Выдумывать трудно, да, но как-то приятно.
— А я хочу, чтобы принцессы победили, — лязгнула ножницами Коса. — Им надо было продумать всю схему охоты до мелочи!.. И нам это тоже надо, если мы хотим победить. Я слышала…
— Давай морилку, — Гильза, раздраженная обрывом сказки, сказала это резковато, но Лилик она все же огладила по неровно обрезанным волосам и утешила: — Оно сначала слипнется, а потом мы расчешем, не бойся.
Лилик не боялась — сестры лучше знают, как надо выглядеть человеком в Городе, — но при взгляде в зеркало она втайне пожалела, что не занялась этим сама по парикмахерской программе.
— Ну, и что такого ты слышала? — насмешливо и недоверчиво цедила Гильза, обливая золотые волосы бурой пакостью с едким запахом. — И от кого?.. от Гребешка, спорим?
— Да, от него! — сощурилась Косичка. — Он-то знает побольше, чем некоторые воображалы!..
— Не ссорьтесь, а? — попросила Лилик.
— А что? я ни слова не сказала!.. ладно, мир, — Коса кивнула и подмигнула Гильзе. — Есть база данных. Тайная, секретная. Ее сделали городские партизаны. Там про все — как мины ставить, из чего их делать, как захватывать и удерживать объекты, как уходить от облав — короче, все, что нужно, если ты воюешь. В саму базу пацаны не проникали — ключа не знали, — а клочья из нее читали, это жуть чего…
Пока Косичка в восхищении делилась бреднями — а может, и не бреднями — своего дружка о том, как получается взрывчатка из мирных препаратов бытовой химии, у дверей семейства Чары уже топтался первый гость. В том, что он оказался именно у этого порога, а не у другого, повинно людское любопытство. Люди по природе своей — хищники, хоть и без клыков; клыки людей — в мечтах о растерзании, а еще люди от рождения больны жаждой все узнать, разведать и разнюхать; скажите человеку, что в соседней комнате заложен фугас — он будет сходить с ума от рокового любопытства, пока не всунет нос в заповедное помещение, хотя бы это угрожало смертью. А новые жильцы — это приманка и загадка похлеще любого клада с сокровищами; надо же лично убедиться, что у этих новеньких не по три ноги. Хотя ребята поголовно уверяют, что девчонки не стоят ни капли внимания, а лучше отвязаться по-мужски в драке или каким другим геройским способом — стоит рядом мелькнуть юбке, как планы резко меняются. Главное — выложить девчонке накопленную за два-три последних года пошлую дурь, чтоб новенькая обомлела от восторга и тотчас стала твоей подружкой. А уж если ты поспорил на пять бассов, что разведаешь, какую как зовут и кто чем дышит, — или умри, или познакомься.
— Стучат, — Гильза остановила губку с морилкой на затылке Лилик. — Коса, посмотри, кто там, а то у меня руки заняты. А ты… хоть полотенцем прикройся. И чтоб не входили сюда, ясно?
С рожденья лишенная робости, Косичка распахнула дверь махом, так, что парень на пороге отшатнулся. Но не испугался, ни чуть-чуть. Он был повыше и покруче Гребешка — длинноволосый в плетеном хайратнике из разноцветной проволоки, в плечистой куртке с откидной кокеткой на лад форских всадников и непринужденно расстегнутой до пупа клетчатой рубахе. Он улыбнулся нагло и уверенно, делая рукой самый панибратский жест приветствия: