"Фантастика 2024 -156". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
— Ты? — удивился Нке, вставая из кресла. — Я ожидал...
— Он изменил порядок, — вглядевшись, Форт согласился с Луганом. Нке осунулся, тепловой рисунок на лице был искажён и неровен. И ещё руки... Тремор можно скрыть в общении, жестикулируя или жёстко держась за что-нибудь, но от зрения в ином масштабе времени нервной дрожи не скроешь. — Поправляйся.
— Да... возможно, я в самом деле... думаю, скоро всё наладится, — Нке колебался между неприязнью к эйджи, отнявшему у него доходные часы, и страхом сорваться по-настоящему. — Он перевернул распорядок вахт?
— В точности не знаю. Сейчас моя очередь.
Под главным экраном все прикрепили
— Вахту принял пилот Фортунат Кермак.
— Гала, связь и телеметрия — вас понял.
— Маэкилиута, навигация — вас понял.
Туанское судовое управление не нравилось Форту. Оно основывалось на физиологии зрения и мозга создателей, и адаптировать его под чужаков туа не собирались. Выход данных в объёме экрана рисовался несколькими фазами бегущих числовых данных, часто несинхронных там, где решались перспективные задачи — скажем, предстоящие реакции гравиторов на смену линейного и углового ускорений. В идеале, когда корабль совершал манёвры, массивные штучные грузы в трюмах «Ноаха» даже не вздрагивали, а пассажиры не испытывали толчков, наблюдая смещение звёзд в окнах обзора. Но помимо цифр, сменяющихся на бегу, в экране шевелились трёхмерные фигуры-хамелеоны, чьи цвет, формы и фактура трансформировались со скоростью пульса. Пара дополнительных экранов (глазки врозь, пилот!) лишь ненамного облегчала слежение. Предполагалось, что унитарное управление судном призвано сосредоточить внимание пилота, но на деле превращалось в игру с расплывчатыми правилами. Форту приходилось слышать брань тех, кому выпало работать с неприспособленной туанской или ньягонской техникой: «Они нарочно поставляют это, чтобы нас ума лишить». Неправда. Туа и сами сдвигались умом, просиживая смены у экранов. Взять хотя бы Нке...
Наконец, Форт как машина был сделан для иного типа пилотирования, и переход к ручной схеме дался ему в своё время не легче хождения на руках. Счастье, что он был способным учеником, быстро схватывал и накрепко запоминал навыки.
Летать же на «Ноахе» — всё равно, что ходить по глине в ластах, вдобавок надетых задом наперёд.
Смена цифр — Гала и Маэкилиута вбросили в экран изменения, возникшие за минуту отсутствия Нке в кресле. Мерцающие строки понеслись слоистым светящимся бураном, в котором изгибались алые, голубые, серебряные жгуты и сгустки. Плотность сигналов много выше, чем на пассивных участках рейса. Форт приспособился к ним, поставив отдельное наблюдение на внешне постоянные слои 5 и 7.
Шнур вздулся, вспыхнул зеленью, и утолщение метнулось сквозь слои, как пуля, пущенная из экрана. Встречный корабль, дистанция допустимая. Трассы мигали, пробивая кипящую цифровую воду.
Сколько переменных может удержать мозг? до двухсот. Здесь больше. Действительно, в пилоты отбирают не по знатности. Сознание раскладывалось на уровни и эшелоны, время потеряло смысл и стало скоростью смены сигналов. Слаженная работа нескольких разнонаправленных
Время двигалось снаружи, вне его, вне связи глаз с экраном, а пальцев — со средствами регулировки траектории. Нет, не усталость — постепенно нарастающее несоответствие возможностей глаз и требований системы. Он находил и открывал новые резервы для анализа и удержания. Скажем, ускорение индивидуально текущего времени. Обычное свойство киборгов... Пределы перегрузки были далеко впереди, но мало-помалу приближались. Какова паспортная скорость чтения у глаз? а у глаз туанцев?.. Со всем можно свыкнуться, кроме усталости и боли. Вспомним Лугана. Уже рухнул в сон, наверное. Два встречных на разных курсах.
— Фольт, Центральная Экуны принимает нас на дальнее наблюдение.
— Спасибо, Гала.
К вертящемуся в экране вареву импульсов прибавились круги, расходящиеся от белой точки. Жгуты траекторий переплелись еще гуще, их прорезали лучи планетарных корректировщиков.
— Центральная Экуны предупреждает о сближении с объектами 21038, 47415, 11891, 02746, 00228, их координаты...
— Принял, Гала.
— Центральная Экуны передает нас Полярной 1. Новый расчёт подхода.
— Что у них стряслось?
— Подходит вне расписания правительский скорый. Мы пройдём через выброс от его скачка.
Новый шнур сверкнул разрядом, взметнулись цифры ионизации. «Hoax», блистая бронёй корпуса, миновал облако частиц, извергнутых виртуальным порталом — в пустоте зазияла дыра запредельной тьмы и вмиг сомкнулась, оставив тающие лучи ледяного пламени.
Смещения цифр и фигур установились на границе возможностей восприятия. Компьютеры «Ноаха» старались во славу компании, предусматривая любые перемены в полёте. Скорость замедлялась, словно масса снующих кораблей пружинила под напором грузопассажирского гиганта. А ведь, собственно, это рядовой рейс, лишённый какого-либо элемента случайности. Точнее, случайности призван исключить пилот, единственный живой модуль в коконе техники. Он выбирает и направляет.
Форт испытал нечто вроде тошноты — и удивился. Забытое ощущение. Сбой мозга? нет, скорее сброс груды данных, засоривших память. Похоже, вскоре эти приступы станут чаще.
«МОГУ ТЕБЯ ДУБЛИРОВАТЬ, — яркой строкой предложил Луган. — Я ВЫСПАЛСЯ».
Надо же так потерять чувство реальности! Луган успел стряхнуть мёртвую тяжесть, накопленную за вахту, и опять готов.
«ВОЗМОЖНО, ПОЗЖЕ, — дробно отстучал Форт. — ПОКА РЕЙС ИДЁТ БЕЗ ПРОБЛЕМ».
«ТОГДА СКАЖЕШЬ».
— Без малого двадцать четыре часа ведёт, — отметил капитан.
— И ничего?
— Скоро войдёт в очередь на посадку.
Тошнотворные сбросы повторялись раз за разом. Форт отключил их регистрацию — не смертельно, значит, и внимания не стоит. Схема захода на Экуну рисовалась вполне ясно, но, кроме неё, в голове не было решительно ничего — одна-единственная целевая установка: «Занять место».
— Экватор Экуна, я «Hoax». Примите координаты...
— Раньше графика, «Hoax». Быстро летаете. У вас накладка с правительским скорым в час шестнадцать минут. Ожидайте это время. Ваша установка на внешней орбите — считывайте.