"Фантастика 2024-164". Компиляция. Книги 1-25
Шрифт:
– Где мои люди?
Судя по тону и горящим глазам, княжна сильно волнуется. Да и есть о чем: если повольники организованно выходят из Азака с грузом захваченной добычи, а мои воины также организованно вывели наших невольников, то никто из черкесов на пристани так и не появился.
Я немного помолчал, размышляя, как лучше подать правду, после чего негромко спросил:
– Вы доверяете Бэричу?
Княжна поспешно кивнула – хотя от меня не укрылась тревога, на мгновение отразившаяся в ее глазах. Я же кивнул в ответ – после чего указал на ближнюю к нам галеру (с удовольствием отметив, что пушки уже вырублены
– Отправьте на фусте своих людей, пусть дожидаются возвращения Бэрича и черкесов, кто последует за ним. Вернувшись домой, он отомстит Абату за вашего отца и брата.
Услышав мой ответ, княжна глубоко задышала, с волнением и негодованием смотря мне прямо в глаза. Но я не отвел своего взгляда – и тогда Дахэжан решилась:
– Месть за отца и брата я должна свершить сама! Почему вы говорите, что лишь Бэрич отправится домой?! Я пойду со своими людьми и…
– Нет.
Я ответил спокойно, но твердо – и княжна, прекрасно понимая, что сейчас она не в той позиции, чтобы реагировать излишне горячо, чуть дрогнувшим голосом переспросила:
– Нет?
Я согласно кивнул, вновь повторив:
– Нет. Вы доверяете Бэричу – хорошо, это ваше право. Но я видел, в какое бешенство пришли адыгэ, получившие свободу. Они бросились мстить – и будут мстить, пока Азак не обратится в груду пепла, а на горизонте не покажутся татары. Будет чудом, если до конца этого дня мои воины не вступят в бой с черкесами! И если Бэрич все же сумеет справиться – он соберет столько людей, сколько сможет, чтобы уйти в горы. Если нет – а скорее всего, нет, здесь все адыгэ и падут. Я же не могу рисковать вами, а потому забираю с собой!
И ведь сейчас я говорю совершенно искренне – особенно если предположить, что все реально, и я провалился в прошлое. Ибо в этом случае я действительно спасаю девушку от верной гибели…
Какое-то непонятное чувство промелькнуло в глазах Дахэжан – скорее это была смесь чувств из природной гордости и неуступчивости горянки, потаенного страха и… Облегчения? Тем не менее, ожидаемо вскинув подбородок, княжна ответила максимально твердо – насколько твердой вообще можно быть в текущих обстоятельствах:
– Я останусь со своими людьми! У меня есть долг перед моим родом, перед отцом и братом…
Я решительно перебил девушку:
– Если последуете путем долга, то все, что вас ждет – это бессмысленная смерть в Азаке. Ну, или же судьба бесправной невольницы в доме господина-фрязина… Но отец уж точно не желал вам этой судьбы, Дахэжан. А брату… брату вы вряд ли сможете помочь. Если он и жив, то Абат наверняка позаботился о том, чтобы его как можно скорее продали и увезли в земли фрязей. Увезли за несколько морей туда, где вы уже никак не сможете его найти и помочь…
Дахэжан не нашлась что ответить, но и с места не сдвинулась, и своим воинам ничего не приказала. Тогда я впервые за этот день открыто улыбнулся:
– Евдокия… У моего народа также есть традиция умыкать невест. Родительского благословения просить мне не у кого – так что я заберу тебя с собой. По твоей воле или против ее… Все одно заберу – и никому не отдам. Помешать твои нукеры мне все одно не смогут, только зазря сгинут.
Глаза девушки полыхнули огнем – и она тотчас что-то резко приказала телохранителям. Те встрепенулись – и я невольно положил руку на рукоять
– У моего народа женихи похищают невесту по предварительному уговору. Если его нет, и девушку умыкают против воли, за нее могут отомстить!
Я не стал уточнять, кто сможет отомстить за гордую черкесскую княжну, оставшуюся без дома и родни. Нет – вновь улыбнувшись, я задал именно тот вопрос, что она хотела услышать:
– Так ты согласна пойти за меня?
В этот раз глаза черкешенки сверкнули определенно радостно:
– Да!
Эпилог
– Несколько пудов серебряного сырья с монетного двора, еще три пуда золотых, серебряных монет и самоцветов, взятых с купцов, а отрезов парчи и шелков теперь хватит, как видно, каждому воину, подарить своей любушке или продать! Разве обманул я вас, повольники, зовя за собой на фрязей?!
– Нет, княже, не обманул!
– Славен князь Елецкий Федор!
– Князь-ушкуйник!
– Любо, Федор Иоаннович, любо!!!
Когда приветственные крики стихли, я продолжил:
– Мы с вами разграбили лишь Тану, но в одном только Сурожском море есть еще несколько городов фрязей. Среди них Порто-Пизано, что лежит недалеко от Азака, – и я знаю, как пройти донскими рукавами и ериками, чтобы незаметно для татар и фрязей выйти в море и взять этот град! На восточном же побережье Сурожского моря лежат также порты Бальзимаки и Таро, а на месте древней Тмутаракани фрязи построили свою Матрегу. И я уверен, что они еще не заплатили сполна за свою подлость – за то, что науськивали темника Мамая идти на Русь, за то, что дали ему денег и наемников!
– Любо!!!
Очередной взрыв приветственных криков со стороны ушкуйников – и чуть более сдержанные возгласы казаков… К коим я в первую очередь и обратился:
– Браты казаки. Знаю, что моим именем вас звали в поход на фрязей, что биться с татарами вы не думали, да вышло иначе… Однако же смотрите, какое благое дело мы свершили, скольких невольников русских освободили! Даже нескольких казаков, как оказалось, вернули из полона… А какую добычу взяли?! Каждый из вас теперь – богач!
Сделав короткую паузу, я продолжил:
– Что же – не бойтесь ныне, что навлекли вы гнев хана Тохтамыша, потому как прознает он лишь то, что налет совершил князь Елецкий Федор со своими славными ушкуйниками! А если и дойдет до него слух, что кто-то из казаков ему помогал, так не все же Донское казачество… И мыслю я, что хан не станет мстить казакам за фрязей – однако же, коли не желаете вы лишний раз навести беду на сородичей, идите за мной в Елец. Княжество мое весьма обширно, да людишек в нем мало, землю пахать, большую крепость строить и малые сторожи на бродах, лес рубить – не хватает мне людей. Идите за мной, станете верными моими воинами, моей младшей дружиной! И следующей же весной мы вновь пройдем Доном, как только посеем хлеб – да выйдем в море и сполна спросим с фрязей за тысячи русских душ, сгинувших в неволе!