"Фантастика 2024-180". Компиляция. Книги 1-29
Шрифт:
— Да.
— Это была первая попытка провести эксперимент по управляемому взрослению, который провалился, потому что не была разработана толком теория, да и практические рекомендации — тоже.
— И что с этими девочками случилось дальше?
— Класс расформировали, девочек распределили по другим классам. Сейчас они, наверное, уже в институты поступили, а некоторые — даже замуж вышли…
— Ты это точно знаешь?
— Нет, но ведь логично же…
— А вот сначала узнай поточнее, а потом мы опять поговорим.
— Хорошо, Саша! — она поднялась. — Спасибо, что уделил мне время.
—
Моя бывшая удалилась. И вовремя. Как раз раздался звонок. Журнал я не захватил в учительской и потому решил, что надо отправить дежурного по классу. Какой у меня сейчас класс занимается? Блин! Восьмой «Г»! Я рванул дверь. Вход и выход в тренерской один — через раздевалку. И она была полна пацанами, которые, само собой, видели как от меня выходила их замечательная Илга Артуровна. Хотя почему — выходила. Она все еще здесь, в раздевалке. Торчит столбом среди пацанов, которые уже скинули школьную форму, а треники еще не надели.
Ни гражданка Шульц-Эглите ни пацаны не смутились. Здесь было что-то совсем иное. Она застыла как статуя, а они смотрели на нее словно увидели нечто такое, что заставило их напрячься. Даже мое появление не сразу разрядило обстановку. Меня никто из присутствующих не замечал примерно минуты три. Потом немая сцена завершилась. Илга выскочила из раздевалки, а восьмиклассники зашевелились, продолжив переодевание, будто здесь и не было только что женщины, которой они недавно восхищались.
— Так! — сказал я. — И что это за пантомима?
Пацаны снова замерли и уставились уже на меня.
— Ну, чего молчите? — подбодрил я их.
— Она — чужая! — сказал вдруг Абрикосов.
— В смысле? — удивился я. — Вы же ее обожали!
— Раньше от нее тепло исходило, — ответил Константинов.
— А теперь?
— Холодрыга, — буркнул Зимин.
— И тмищей прет, — добавил Доронин.
— Что еще за тмища такая?
— Темное излучение, — ответил более начитанный, чем «Чапай», Борисов.
— С вами не соскучишься… — пробормотал я. — И что из этого следует?
— Мы с ней больше не будет заниматься, — подытожил Фирсов.
— Ясно! — кивнул я. — А — со мною?
— С вами будем, — ответил Перфильев-младший.
— Тогда марш в спортзал!
И они дружно рванули в спортзал. Построились. Я скомандовал разминку. А у самого из головы не шел только что состоявшийся разговор с пацанами. Вот как их понять? Да ладно — понять… Ведь если они объявят гражданке Шульц-Эглите бойкот в открытую, та настучит начальству и… Хрен знает, какие меры оно примет. Вряд ли станет уговаривать. А любые жесткие меры вызовут у моих подопечных острое желание держаться от этого «старого» мира как можно дальше. Я вспомнил бантики на косичках, которые мне примерещились в подземелье и меня поневоле передернуло.
— Стоп! — сказал я школярам, которые продолжали заниматься разминкой. — Садитесь. Есть разговор.
Восьмиклашки расселись по длинным скамейкам, расставленным вдоль стен, а я, заложив руки за спину, принялся прохаживаться вдоль и поперек, собираясь с мыслями.
— Вы хоть понимаете, что Илга Артуровна занимается с вами не просто так? — спросил я. — Не потому, что ей больше нечем заняться. Она получила
— Александр Сергеевич! — с места выкрикнул Константинов. — Можно мне возразить?..
Глава 8
— Говори, конечно! — пробурчал я, хотя и не был доволен тем, что меня перебили.
— Не нужно нас совестить, Александр Сергеевич, мы не просили, чтобы на нас ставили эти опыты и тратили для этого государственные деньги. Это все придумали взрослые. Пусть они и отвечают.
— Интересная позиция. А вы как бы и не причем?
— Мы сделали, что могли, но мы не можем стать теми, кем должны, по мнению Илги Артуровны и ее руководства.
— Ладно. Я вас и не уговариваю. Я хочу знать, что вы сами о себе думаете?
— То же, что и вы о нас, — подал голос Перфильев-младший. — Мы не виноваты, что родились такими, а раз уж так случилось, то не мешайте нам жить так, как нам приходится жить.
— Да никто вам и не мешает… — отмахнулся я, понимая, что разговор бесполезен.
Все равно, что уговаривать щенка не становиться взрослым псом или гусеницу не превращаться в бабочку. Вот же угораздило меня стать учителем у этих упрямых гусениц! Хотя, наверное, в этом и заключается смысл моего перемещения в тело молодого, здоровенного физрука. Если верить «Меморандуму Третьяковского», моя миссия заключается в прокладывании путей таким, как эти непричесанные нагуали. Вот только бы еще знать, куда я должен проложить этот путь? В Новый Мир? Так туда они и без меня угодят, чтобы под этим ни подразумевалось.
Прозвенел звонок и я отпустил класс. Поплелся в учительскую за журналом следующего класса. Здесь меня застал звонок Вилены.
— Привет! — сказал я ей. — Как твои дела?
— Здравствуй, Саша! У меня все хорошо. Ты не мог бы к нам подъехать сегодня?
— Могу. А по какому поводу?
— Ну родители хотят поговорить о нашем с тобой будущем.
— Вот как! Ну что ж, подъеду.
— Часиков в семь, хорошо?
— Договорились.
Я положил трубку. Без меня меня женили. Наверняка инициатива принадлежит Аглае Мефодьевне. Это будет даже забавно послушать, что она скажет. Скорее всего, начнет расписывать, как замечательно мы заживем с ее дочуркой сначала в средиземноморском круизе во время свадебного путешествия, оно же — медовый месяц. Потом — в трехкомнатной, как минимум, кооперативной квартирке, которую выделит тесть, но оплаченную, разумеется, зятем. А там и уютную трехэтажную дачку в престижном поселке заведем. Ну или все то же самое, но в столичном регионе.
По окончанию уроков, я направился домой, принять душ и переодеться. Севка, как всегда, удрал с однокашниками. Я даже не стал спрашивать, что они на сегодня затеяли. Должна же и у меня быть личная жизнь! Приобретя вполне светский вид, я снова сел в «Волгу», но поехал не сразу к Воротниковым, а заскочил в кулинарию за тортом. Купил самый пышный и дорогой. Затем еще и в магазин «Цветы» заглянул. Купил розы для невесты и гвоздики для потенциальной тещи. И третий заезд — за коньяком для вероятного тестя. В общем, все честь по чести.