"Фантастика 2024-184". Компиляция. Книги 1-20

Шагинян Мариэтта Сергеевна

Закончив свои подсчеты, Длинный огорошил Леху тем, что на данный момент, они находятся метров на десять ниже уровня земли. Учитывая, что конца лестницы пока не видать, в итоге они достигнут неизвестно какой глубины. Хотя, если все же окажется, что Леха прав, то дно Амазонки, которая протекает можно сказать неподалеку от этого места будет находится на одном уровне с нижней площадкой пирамиды.

— Это сколько же получается?

— Средняя глубина в среднем течении, то есть примерно здесь, составляет около семидесяти метров.

— Жуть! — Только и смог произнести старый товарищ.

Сегодня, решили дальше не спускаться, все-таки пробивая каждую

ступень, прежде чем ставить на нее ногу, довольно утомительное занятие. А таких ступеней оказалось уже одна тысяча девятьсот шестьдесят восемь. И впереди похоже было еще столько же. Вообще-то вначале Длинный, а затем и Леха отмечали все подозрительные места, рисуя на стенах мелом соответствующие отметки, и поэтому обратный путь обещал быть более легким. Но пока об этом не сильно задумывались. Друзья решили идти до конца. Сейчас же было решено не торопиться, а сделать долгий привал. Первым делом друзья поужинали после того как Леха объявил о готовности походного кулеша, а затем, развернув свои спальные мешки, забрались в них, и погасив фонари, спокойно уснули, решив, что лучше вначале хорошенько отдохнуть, а уж после продолжить спуск. Тем более, что последний пролет устали настолько, что чуть было не пропустили очередную ловушку, сработавшую в самый неожиданный момент, когда Леха идущий впереди, уже поднял было ногу, собираясь переступить на следующую ступень. Длинный, едва успел удержать его от падения, в открывшийся провал.

* * *

Ротмистр Кленовский проклял Длинного, Алексея, старика, который привез его к этому озеру, а также всех знакомых ему святых, и грешников уже не по одному разу. То место где он шел, дорогой нельзя было назвать при всем своем желании. Вроде порой и довольно открытая местность, в одночасье могла прерваться непроходимыми зарослями, и даже приобретенный за бешенные деньги, острозаточенный и прекрасно закаленный мачете, порой с огромным трудом справлялся со всеми этими переплетениями лиан и древесных стволов.

Выбравшись из той промоины, в которую он угодил, сделав первые шаги, уже через каких-то пять шесть шагов, ему пришлось срочно бежать обратно к озеру, причем именно бегом, не разбирая дороги, и нырять в него с головой, только для того, чтобы избавиться от роя каких-то насекомых, на гнездо которых он нарвался совершенно случайно. Просто не обратив внимание на жужжащих и летающий вокруг, толи ос, толи диких пчел, и нечаянно ударом мачете срубив ствол дерева, на котором было размещено это гнездо. Повезло еще в том, что до воды, то есть берега озера, оказалось совсем недалеко, да и просидев под водой насколько хватило дыхания, и вынырнув, чтобы вдохнуть воздуха, не обнаружил что его преследователи улетели. Правда перед этим, все же успели несколько раз ужалить его.

Вдобавок ко всему, выбравшись из озера, он вдруг обнаружил, что вскрытая пачка папирос, из-за воды, просто расползлась на части, а зажигалка ни в какую не хотела выдавать пламя. Но это было полбеды, оказалось, что вода не пощадила и того, что находилось в заплечном мешке. А ведь по уверениям того горе-охотника, у которого он отобрал рюкзак вместе со всем содержимым, заплечный мешок, тот покупал в каком-то Лондонском туристическом магазине, где клятвенно утверждали, что тот совершенно непромокаем. Хотя может так оно и есть, если считать, что он не промокает под дождем. А про то, чтобы нырять с ним под воду разговора не было.

В итоге, от большей части припасов, припасов, пришлось просто избавиться, потому что вода заполнившая

мешок, просто на просто размочила все булочки, которые он купил в поселке, большую часть папирос, а сахар так и вообще просто умудрился так напитаться грязной водой, что отдавал чем-то непотребным. И хотя ароматы, исходящие от одежды самого ротмистра, мало отличались от сахарных, он все же справедливо решил, что не стоит испытывать судьбу, и избавился от этих продуктов. Более или менее сохранилась лишь одна пачка папирос, и то, только потому, что была запечатана и находилась во внутреннем кармане куртки. То есть вода добралась и до нее, но только снаружи, почти не попав во внутрь. Зато целыми оказались все консервы в металлических банках, и радовало хотя бы это.

Сейчас выбравшись из озера, и разобравшись со своей ношей, Ротмистр, вдруг осознал, что совершенно не понимает куда ему нужно идти. То место, где он вышел из лодки оказалось где-то в стороне, а место, в котором он оказался было совершенно незнакомым. Здесь вообще, чаще всего царил некоторый полумрак. Вроде местами и проникали сквозь скопище растений солнечные лучи, но чаще всего, освещение здесь напоминало ранний вечер, когда еще и не совсем темно, но все же приходится приглядываться, чтобы определиться с местонахождением. Кстати то озеро, которое было показано на карте совершенно открытым, на деле оказалось заросшим настолько, что только где-то в центре, оставался виден крохотных клочок неба.

Ротмистр, ориентируясь больше по компасу, который имелся у него на руке, пробивался куда-то на север, с каждым новым шагом, понимая, как был прав тот старик, сказавший, что дорога, идущая к пирамиде, путь без возврата. Все это стало ему понятно, когда он, прошагав около четырех часов, и донельзя вымотавшись вдруг оказался все на том же берегу озера, с которого начал свои путь. Причем именно в том месте, где буквально четыре часа назад вывалил из рюкзака все испорченные продукты. Правда продукты, вываленные на землю, были уже кем-то съедены, но холщовые мешки и бумажные коробки от папирос, разорванные в клочья, до сих пор валялись на земле, говоря о том, что он пришел обратно на то же место, с которого начинал свой путь.

Каким образом это произошло с таким опытным человеком, коим он себя считал, было совершенно непонятно. Но тем не менее все же это произошло. Решив, что это место ничуть не хуже любого другого, он собрал хворость, кое-как сумел разжечь крохотный костерок, и даже согреть себе еду. После чего устроившись у корней могучего дерева, взял в руки свой карабин, расстелил взятый с собою коврик, и устроившись на нем потихоньку задремал, вздрагивая от каждого шороха, и готовый в любой момент дать достойный отпор противнику.

Пробуждение оказалось совсем не таким, как ожидалось. Видимо в какой-то момент, усталость взяла свое и ротмистр настолько крепко погрузился в сон, что совершенно не слышал все то, что происходило вокруг. А то, что вдруг обнаружилось, потрясло его до глубины души.

Новенький английский карабин, совсем недавно изъятый у слишком самоуверенного «охотника на крокодилов» лежал чуть в стороне, при этом оказался изрядно погрызенным. И ладно если бы это касалось ложа или приклада, что, хоть и не очень приятно, но в какой-то степени терпимо. Так нет эе приклад остался совершенно новеньким, в то время как закаленный ствол из Крупповской, как обещалось высококачественной стали, оказался погрызен как та кость, доставшаяся злобному псу. Понятное дело, что стрелять из этого убожества было просто невозможно.