"Фантастика 2024-23".Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
Сон спугнутой птицей отлетает прочь. После такого невозможно выжить. На этой стадии истощения организм отказывается восстанавливаться! Дунг! Мой Дунг сейчас умрет! Надо… В памяти сами всплывают названия препаратов. Они есть с собой, но что толку, автомед здесь не работает, а без него… Что ты с собой сделал, любимый? Вы с братом снова спасли нас, загнав себя до полного изнеможения…
Встаю. Надо найти Михала, объяснить ему проблему, может, они знают… Где же он?.. Он только что был здесь! Отчитывал огромного дварга за какую-то «прозеванную кладку» и ругался на этом странном языке!.. Куда же он
Гнома нет, а я опять лежу на меху, ощущая, как стучит сердце Дунга. Стучит, значит, живой. Живой! Милый мой, дорогой… Сейчас я встану… Найду кого-нибудь… Приведу помощь… Сейчас… Немного путаются мысли… Сейчас я тебя спасу… Ты только дождись! Дунг, миленький, дождись меня, пожалуйста! Не умирай, Дунг!.. Тебе нельзя умирать!.. Я же люблю тебя!..
Сквозь сон пробивается унылое монотонное пение. Словно назойливый комар зудит. Ощущаю на своей щеке дыхание Дунга. Живой! Любимый мой! Старший дышит хорошо: спокойно, размеренно.
Открываю глаза. Мы всё в том же коридоре. На полу навалены груды меха. Из ближайшей доносится знакомое сопение Куана и оборотни. За ними лежит кто-то еще. В ногах Михал прижимает к себе Ветку, полусидящую у него на коленях. Подруга не сопротивляется, наоборот, обеими руками обнимает шею гнома. Тот, не переставая, приговаривает:
— Всё будет хорошо, крошка! Потерпи еще немного. Совсем чуть-чуть!
На губах Вет играет счастливая улыбка.
А вокруг импровизированного лежбища в разнообразных позах расположились гномы вперемешку с дваргами. И те, и другие поют ту самую нудную песню, что меня и разбудила. Теперь я разбираю слова.
— Они выздоровеют, — зудят подземники, — они будут здоровы. Они уже здоровы. Они сейчас выздоровеют.
Молятся, что ли? Приятно, за меня еще ни разу не молились! Жаль, толку от этого… Хотя, хуже тоже не будет… Пусть молятся!
Снова накатывает сон. Отваливаюсь на мех. Обнимаю Дунга. Живого! Просто спящего! И, неожиданно для самой себя, целую его в губы. Пока спит, и не видит! Ду шевелится. Пытаюсь оторваться. Не тут-то было! Крепкие руки ложатся мне на спину, не отпуская, а губы… Дунг, милый, ты такой хороший…
— Палочка, солнце моё, — шепчет он, — как же я тебя люблю!
— Я тоже тебя люблю, — отвечаю я, — Но…
И понимаю, что он спит. И не просыпался. Может, и к лучшему. Зачем ему это слышать?..
— Палочка, солнце моё, — шепчу я, на мгновение оторвавшись от ее губ, — как же я тебя люблю!
— Я тоже тебя люблю, — отвечает она, и наши губы…
— Подъем! — звучный голос Михала вырывает из сна.
Какая же он сволочь! Такой сон испортил! Нет, чтобы в том месте, где мы дрались с этими странными тварями! Пал приподнимает головку с моего плеча, растерянно ворочает ей из стороны в сторону и кладет обратно. Рука скользит по моей щеке и устраивается на затылке. Может, это был не сон? Да нет, после Песни Боя в живых не остаются. А может про Песню сон, а про поцелуи — нет? Тянусь к ее губам. Палочка уворачивается, чмокает меня в щеку и шепчет: «Не надо!». Все-таки, сон.
— Вставайте уже, — на этот раз Рагим говорит тише. — Поешьте, да дальше спите. Спать полезно вам. Но кушать надо.
Желудок сообщает о своем согласии с доводами гнома.
—
— Ага, — отвечает она. — А вставать не хочу.
— Я тоже.
Получаю еще одно поглаживание по щеке.
— Придется, наверное, — вздыхает эльфийка. — Не отстанет ведь!
Выбираемся из-под кучи меховых одеял. Большой дефицит по местным меркам. И у нас не было! Грот шикарный! Даже роскошнее того, первого. Ткань, дерево!
— Откуда королевские покои? — ну не могу не спросить.
— Королевские и есть, — усмехается Михал. — Дварги расщедрились. И еда от них! Любят они вас.
При этом он не забывает подкладывать один деликатес за другим, начиная всегда с Ветки со словами: «А попробуй вот это, крошка!». Еда, надо отметить, отменная. Так не в каждом ресторане Тормака кормят!
— Что-то нас все подозрительно сильно любят, — говорит Палочка.
Лицо гнома суровеет.
— Эти дети колченогой сколопендры проспать умудрились крокрысы кладку смертную! Если бы не вы, большие проблемы быть могли!
Чтоб меня убило, если я хоть что-то понял! Кроме ругательства, конечно. И не только я.
— Малыш, — Ветка отрывается от еды. — Давай ты по порядку всё объяснишь. Первое. Что это были за твари?
Та-ак! Какие твари? Это же сон! Я ни с кем не дрался. Не пел Песню Боя. Я же жив! И чувствую себя, как будто проспал сутки!
— Ешьте тогда и слушайте, — соглашается гном. — Зверей этих паршивых зовем крокрысами мы. По одиночке не опасны слишком. Даже когда большими вырастают.
— И насколько большими могут вырасти, — интересуется Пал.
— Очень. От питания зависит это. Чем больше жрут, тем крупнее становятся. Но тупы абсолютно, так что справиться не проблема даже с очень крокрысой большой: засел, например, в шкуродере, куда ей не пролезть, и по кусочку коли-руби. Она всё одно лезть будет, пока не помрет. Крошка, ты вот это попробуй!
Михал заботливо подкладывает Ветке что-то, напоминающее блинчики с творогом. Эльфийка добросовестно засовывает в рот кусочек. Жует, глотает. И тут же отправляет следом «блинчик» целиком. Потом вспоминает об окружающих.
— Пал, — шамкает она, кивая головой и указывая рукой на блюдо. — это… это…
— Я поняла, — сообщает Палочка. — Михал, не отвлекайся!
Михал очень довольный тем, что угодил «крошке», продолжает:
— Беда в том, что по одной их не бывает. Самка откладывает яиц до чертовой бабушки. В одной кладке тысячи оказаться могут. Неделя — и вылупляются крокрысы. Очень маленькие. И начинают жрать и расти. А как подрастут — летят по туннелям искать еду. Обычно у кладки пищи нет, потому друг друга жрут! И к потоку из сотни остается один, а в потоке от десяти особей до полусотни. Но иногда материнская особь, отложив кладку тут же и сдыхает. И тогда у вылупившихся крокрыс — пир. Особенно, если мама немаленькая была. Вот такой поток мы и видели! Больше скажу, проиграй мы — дваргам плохо бы пришлось. Сожрали бы эти твари нас, Валина с другом и своих, что мы намолотили, выросли с синюшку нашу размером, да прорвались бы в жилую зону… А там дети, женщины… Это пока крохи, берут агрессивностью, количеством и тем, что страха не ведают. А когда плюс индивидуальная сила добавляется…