"Фантастика 2024-30". Компиляция. Книги 1-25

Скиба Сергей

Сам он решил переночевать дома, благо Скьёвальд был совсем неподалёку. Даже захмелевший, Шервард добрался домой за каких-нибудь четверть часа. Отец, разумеется, остался в Ликвенде — родственники жениха нашли для него место. Где был Тробб — одному Дураку ведомо, ну а Лийза осталась помогать убирать со столов и мыть посуду. Так что дома он был совершенно один — чуть ли не впервые в своей жизни.

Тело приятно гудело от усталости и выпитой браги. Не раздеваясь, Шервард рухнул на свою лежанку и какое-то время лежал, уставившись в черноту ночи немигающим взглядом. Мысли кружились в голове, не собираясь в стройную картинку. Он думал сразу обо всём — о Генейре, о Динди, о Вранооке,

об отце, Троббе, Желтопузе… Даже о ярле Вёслобородом. Вспоминалась ему и Лойя, а также их первая брачная ночь.

Засыпал Шервард с мыслью о том, что он, кажется, понял нечто необычайно важное для себя. Что-то, что должно было изменить всю его жизнь. Впрочем, через минуту он уже тяжело храпел. Наутро он, как ни старался, всё никак не мог вспомнить — что же такого важного он открыл для себя ночью. Но долго ломать немного гудящую голову было некогда — нужно было возвращаться к свадебному пиршеству.

Глава 43. Поход

Увы, отцу становилось всё хуже. Он долго крепился, не подавал виду, но Шервард видел, что старик слабел едва ли не с каждым днём. Словно бы, поженив и выдав замуж всех своих детей, он решил, что исполнил свой путь на земле, и теперь ему незачем обременять близких своим существованием.

Возможно, отчасти причиной тому было огорчение оттого, что Тибьен всё же решил обосноваться в Ликвенде. Он с братьями уже рубил себе дом из брёвен, подаренных Желтопузом. Да, Ликвенд, вроде бы, был совсем неподалёку от Скьёвальда, но старый Стокьян прекрасно знал, что Генейра вскоре погрузится в череду домашних забот, а значит нечасто найдёт время, чтобы навестить отца. И после того, как уедет Шервард, он останется наедине с Троббом…

И вот вскоре после свадьбы отца хватил новый удар. Он вновь оказался не смертелен, однако теперь Стокьян сын-Герида оказался полностью парализован. Отныне он не мог даже удерживать своё тело в сидячем положении и, главное, не мог пошевелить руками. При этом старик, хоть и медленно и невнятно, но мог что-то говорить, и было видно, что он находится в сознании.

Для Шерварда стало совершенно ясно, что отец, скорее всего, долго не проживёт, и что до тех пор с отъездом в Шевар придётся повременить. Конечно, он испытал разочарование, но всё же это было ничто в сравнении с горем при виде такой беспомощности отца. Он понимал, насколько страдает сейчас старик, и пытался не усугублять его страдания, выказывая собственные чувства.

Генейра старалась прибегать домой каждый день, и Тибьен, нужно отдать ему должное, с большим пониманием относился к этому. Он и сам иной раз наведывался, хотя сейчас был занят строительством. Лийза окружила свёкра горячей заботой, превратившись едва ли не в сиделку. Она словно компенсировала тот негатив, что привносил в жизнь отца Тробб.

Впрочем, нужно отдать ему должное, после того, как он как следует проспался, старший брат вновь клятвенно заверил, что подобного больше не повторится. И начал он с того, что даже не появился на второй день свадьбы, то ли стыдясь своего поведения, то ли не доверяя самому себе. Наверное, это был своеобразный свадебный подарок, который он решил сделать сестре.

И сейчас он, насколько это возможно, безропотно принимал участие в уходе за отцом. Конечно, несдержанный и грубый характер иной раз брал верх, но теперь всё ограничивалось лишь невольно сорвавшимся богохульством и вечно кислой миной. Однако же он, как мог, пытался держать себя в руках, и худо-бедно это у него всё же получалось.

Что касается Шерварда, то он тоже старался больше времени проводить со стариком. Он сидел рядом и говорил обо всём на свете,

а отец иной раз бормотал что-то в ответ своим слабым невнятным голосом. Рассказал Шервард и о Динди, хотя, как и в случае с Троббом, обошёл вниманием некоторые подробности. Ему хотелось, чтобы отец лишний раз порадовался, и было видно, что тому действительно доставляют удовольствие эти рассказы. Его явно грела надежда, что сын однажды вновь женится и обретёт наконец семейное счастье.

Время от времени юноша наведывался в Реввиал за продуктами или иными товарами. Он обязательно заходил тогда к Желтопузу. Ярл уже знал о состоянии отца Шерварда, и, похоже, смирился с тем, что его шпион может оказаться в Тавере не раньше весны. Разумеется, он предпочёл бы, чтобы Шервард отправился туда как можно скорее, но, надо отдать ему должное, не выказывал никакого нетерпения.

Как-то Шервард предложил было отправить кого-то другого вместо него, хотя предложение это было сделано с тяжёлым сердцем. Однако, к счастью, Желтопуз и слышать ничего не хотел. Любой другой северянин мог лишь испортить то, чего удалось добиться Шерварду. Неизвестно, насколько охотно стал бы вести с ним дела тот же Боден. Не говоря уж о том, что зачастившие вдруг келлийские «купцы», которые в итоге толком ничего не покупали и не продавали, могли вызвать вполне закономерное подозрение у властей.

Тем временем и без того не слишком долгое келлийское лето подошло к концу. Снова начались шторма, резко и без предупреждения похолодало. Дожди, словно серый мох, покрыли остров, и жители Баркхатти по опыту знали, что такая непогода могла держаться здесь неделями. Далеко на севере просыпался уже страшный великан Тайтан, а это значило, что до зимы осталось совсем чуть-чуть.

В последнее время у Шерварда появилась странная привычка, которой за ним прежде не водилось всю его жизнь. Он стал то и дело выходить на берег Серого моря и подолгу смотреть вдаль, в обложенный тучами горизонт. Там, в нескольких днях пути при попутном ветре, лежал невидимый отсюда Шевар и город Тавер. И там сейчас были три души, которые — Шервард это точно знал — ждали его возвращения.

***

Отец умер глубокой осенью. Давно уже был убран урожай, давно уже рыбная ловля из ежедневной рутины превратилась в дело случая. Немногочисленные лиственные деревья уже давно сбросили последние остатки листьев, а ели и сосны будто потемнели, насупившись в ожидании зимы.

Шерварду пришлось использовать довольно большой запас заготовленных для жилища дров, потому что зажечь погребальный костёр деревом, собранным в лесу, сейчас было бы невозможно. Он не опасался остаться без топлива — всегда можно наколоть ещё дров, благо, вокруг были хвойные леса, богатые смолистой древесиной. Кроме того, в любой момент можно было обратиться к Желтопузу.

Впрочем, сейчас это не особенно беспокоило юношу. Он стоял неподалёку гудящего на пронзительном ветре костра и прислушивался к своим ощущениям. На сей раз всё было совсем не так, как год назад, когда он прощался с Лойей и ребёнком. Сейчас разум был при нём, и сохранял полнейшую ясность и даже некоторую отстранённость.

Шервард ловил себя на том, что кроме вполне объяснимой печали он, к своему стыду, чувствует и некое облегчение. Смерть отца означала, что многим тяжёлым и неприятным рутинным обязанностям пришёл конец. Что через какое-то время их хижина очистится от тяжкого смрада, царившего в ней в последнее время. Что наконец-то сможет выдохнуть Лийза, которая самоотверженно приняла на себя основную часть этих забот. Что бедняжке Генейре не придётся больше бежать под проливным дождём, чтобы ненадолго навестить отца…