"Фантастика 2024-40". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
— Сражаются! — сказал стоящий рядом таучин.
— Да, — подтвердил его сосед. — Наши их догнали, или, может быть, они не смогли обогнуть мыс. Теперь воюют.
— Смотри, смотри, наши идут! Из луков стреляют!
— Ага, стреляют! Вот, остановились... Менгиты навстречу вышли! Сейчас на копьях будут...
— Не, не будут — смотри, убегают наши!
— Ну, уж — убегают! Уходят просто...
— А вон тех убили, наверное?
— Да, лежат, однако...
Сколько Кирилл ни всматривался, сколько ни щурился, рассмотреть таких подробностей он не мог — максимум определить, что кто-то куда-то движется. Выстрелов, конечно, слышно не было — мощный ветер дул откуда-то сзади и с боку. Таучины принялись обсуждать, пойдут «наши» в новую атаку
Никто, конечно, возражать не стал, хотя было ясно, что выходить в море ещё рано. А Кирилл шёл и мысленно ругал таучинов и весь свет за бестолковость — похоже, заперев промышленников на мысу, таучины опять завязали дистанционный бой. Противник, естественно, слабины не дал, поскольку отступать ему было некуда. В результате отступили таучины, оставив убитых и раненых. «Да когда же они поумнеют?! Ведь нормальные же люди, ну почему?!. Погоди, Кирюха, погоди! — остановил он сам себя. — А что это, собственно говоря, ты так завёлся? Что-то новое узнал? Решительно ничего! Так чего же ты буянишь? Ведь чуть с кулаками на парней не набросился! Неужели нервишки шалят? А? Вообще-то, здесь — в этом времени и месте — никаких нервов нет, их тут ещё не придумали. А вот тебе надо за собой следить, а то станете вы с Чаяком замечательной парой — два психа!»
Обратный путь занял, наверное, вдвое больше времени — оробевшие спутники не решились указать правильную дорогу, и Кирилл свернул куда-то не туда. В итоге к байдарам они вышли уже ночью. Впрочем, намного темнее не стало, зато вода возле берега вообще перестала куда-либо двигаться, что обещало относительно лёгкое отплытие. Байдары едва успели спустить на воду, когда течение словно с цепи сорвалось, — прилив обещал быть более мощным, чем предыдущий.
Несколько следующих часов Кирилл был просто гребцом — обливаясь потом, работал веслом, радовался коротким передышкам и старался дать отдых мышцам. Он не переставал удивляться безумной «отваге» российских мореходов: «Как в этих местах можно плавать на тяжёлых деревянных судах, приспособленных для движения под парусом?! Если идти вдоль побережья, то крушение неизбежно, вопрос лишь в том, как далеко удастся забраться...»
Солнце вновь появилось над далёкими вершинами гор, когда таучины радостными криками приветствовали прибывших. У Кирилла даже возникло подозрение, что они не столько тут воевали, сколько дожидались своих «демонических» предводителей. Вот теперь они — эти предводители — прибыли и должны всем показать, где раки зимуют. Байдары подхватили и вынесли на берег вместе с пассажирами — на руках в буквальном смысле слова.
Общий энтузиазм вызвал у Кирилла обратную реакцию — он начал прикидывать, как бы обойтись без кровопролития: «Служилых и промышленных тут от силы человек 10-15, вряд ли у них у всех есть ружья. Они вроде бы уже пуганные — попытались сбежать, а не приняли бой на месте. С другой стороны, были бы они опытными, могли бы сообразить, что на их деревянных корытах от гребных байдар не уйти. Так и получилось: доплыли до этой косы, обойти её не смогли и выбросились на берег. Теперь соорудили возле своих дощатиков подобие баррикады и держат оборону — грамотно, надо сказать, держат! Предложить им сдаться? Имея десяток русских пленных, очень даже можно поторговаться с Петруцким! Ну, например...»
Фантазии свои учёный придавил в зародыше очень простым и обидным соображением: при самом благоприятном раскладе гарантировать пленным неприкосновенность он не сможет. Впрочем, на эту тему долго сокрушаться не пришлось — Чаяк начал действовать.
Двое парней подошли к нему с оружием и доспехами в руках. Однако Чаяк швырнул на землю свою костяную кирасу, схватил копьё и, взмахнув им, заревел:
— Эн-хой, таучины! Эн-хо-ой!!
— Эн-хо-ой! — разноголосо подхватила толпа.
Люди почти мгновенно зажглись, загорелись
Однако всё началось — невзирая и вопреки. Кирилл чуть не запаниковал, пытаясь вспомнить, куда он дел собственное копьё, но ему подали оружие, едва он успел о нём подумать.
До «позиции» русских было добрых полкилометра по ровной открытой местности. Чаяк попёр вперёд, а остальные — по мере готовности — за ним. В итоге получился этакий клин — треугольник с единственным командиром на острие. «А вот это, — подумал Кирилл, — безобразие просто недопустимое! Нужно развернуть людей в цепь, рассеять их по свободному пространству. Слева берег, значит, надо распределяться вправо. Манёвр простенький, но — увы — таучины и порознь-то не очень управляемы, а уж в толпе — тем более. Кроме того, никаких команд, кроме сигнала начала атаки, они не воспринимают — нет такой традиции. В общем, остаётся только личный пример...» И Кирилл ринулся на правый фланг.
Оказавшись в довольно густой толпе отставших, он принялся махать копьём и вопить, как бы стараясь увлечь всех за собой:
— Вперёд, таучины! Эн-хой!! Быстре, быстрее!! Эн-хо-ой!!!
Почувствовав себя центром внимания и притяжения, Кирилл двинулся вперёд — сначала быстрым шагом, а потом и бегом. Он как бы старался догнать ушедших вперёд, но не приближаясь к острию клина, а забирая чуть вправо. Манёвр почти получился, но Чаяк, услышав Кирилловы вопли, перешёл на бег. Шедшие за ним, естественно, побежали тоже. Получилось прямо-таки соревнование — кто кого перегонит и перекричит. О русских, наверное, в азарте просто забыли.
Вряд ли кто-нибудь захотел бы оказаться на месте промышленников в этот момент — в «чистом поле» вдруг возникла и устремилась на них вооружённая ревущая толпа. И никаких тебе латников, которые важно встают в полусотне метров и стреляют из своих луков в ожидании русской пули, никаких угроз и демонстративного размахивания оружием — они просто взбесились, эти таучины!
То ли у русских сдали нервы, то ли просто подвела дисциплина — первый выстрел прозвучал, когда дистанция была значительно больше прицельной. Потом, второй, третий — обороняющиеся разряжали ружья вразнобой. За их довольно жалкой баррикадой просматривалась суета — несколько человек попытались бежать к лодкам, но их остановили. Двое или трое, стоя в рост, торопливо перезаряжали ружья. «Не успеют!» — злорадно подумал Кирилл. И оказался прав.
Колоть с ходу он не собирался — понимал, что его отслеживают в толпе и готовятся встретить. Выставленные над перевёрнутой лодкой клинки он широким махом древка отпихнул в сторону, принял копьё на себя и, подаваясь вперёд, попытался достать в грудь мужика, стоящего на той стороне. Чуть-чуть не достал — тот отпрянул назад. Тогда Кирилл...
Тогда Кириллу вдруг нечего стало делать — сзади нахлынули воины. Без всяких выкрутасов они прыгали через заграждение — прямо на чужое оружие. Нападающих было слишком много, и укрепления они достигли почти одновременно. Русских просто смяли, затоптали, порвали в клочья...
Когда кровавый туман боя рассеялся, Кирилл подумал, что не помешало бы допросить какого-нибудь пленного. Никаких пленных, однако, не оказалось. «Вовсе не факт, что это плохо, — утешил себя учёный. — Стоит только представить, что с ними сделали бы таучины... Господи, а где же Чаяк?!»
Кирилл почувствовал себя прямо-таки помилованным преступником, когда увидел, что его «друг» жив и, кажется, здоров. Он просто сидел на земле, скрестив по-турецки ноги, и смотрел на творящуюся вокруг суету. Лицо его выражало благостную удовлетворённость, а одежда спереди была перемазана кровью.