"Фантастика 2024-47". Компиляция. Книги 1-23

Распопов Дмитрий Викторович

Я учился у Корабля управлять процессорами и базами данных, а он учился у меня необычной для компьютера логике и фантазии.

Он долго не мог понять, почему иногда я занимаюсь тем, что не нужно для дальнейшей обработки и анализа. Я показал ему игру «Master of Orion 2». Мы с ним поменяли ее код на более гибкий, изменяющийся код Корабля, и получили возможность играть друг против друга и против других рас – заменив технологии и корабли, описанные в игре, на реальные инетроговские. Корабль понял, почему я этим занимаюсь, и мы теперь частенько играли в обновленную игру. Это было интересно и мне самому –

узнать особенности оружия и конструкции кораблей инетрогов.

Мне, чтобы поддерживать достойный уровень игры с Кораблем, пришлось, кроме всего прочего, изучать стратегию космических боев, особенности оружия и различных видов защиты от него. Инетроги оказались миролюбивой расой, поэтому выбор оружия у них был невелик. Вот в чем они стали настоящими мастерами, так это в создании ИИ с высочайшим уровнем сознания, почти как у них самих.

Уровень этих технологий был невероятен – каждый корабль мог быть как полностью автономной единицей, так и частью экипажа. Все ИИ были саморазвивающимися, и для них постоянно проводились различные экзамены на пригодность – наиболее развитых и умелых продвигали на корабли большего тоннажа.

Так, за занятиями и разговорами, мы и коротали время. Наши с Кораблем взаимоотношения стали все больше походить на братские. Кораблю нравилось со мной возиться и заниматься моим воспитанием: как он мне сам признавался, он получал от этого приток эмоций, сравнимый с теми, которые возникают у него при получении новых данных.

Правда, он все больше надоедал мне шутками по поводу моего веса. Он говорил, что если я не перестану толстеть и не начну заниматься физкультурой, то вскоре превращусь в воздушный шарик. Его шутки вконец допекли меня, но менять я ничего не собирался: заниматься физкультурой означало для меня вернуться в школу, где надо мной издевались. Однажды между нами даже состоялся серьезный разговор по этому поводу.

– Вова, как ты не понимаешь, что мне совсем не хочется умирать, если с тобой что-нибудь случится, – начал Корабль. – Чем крепче ты будешь физически, тем больше шансов, что ты не умрешь раньше положенного людям срока.

– Что ты так переживаешь за мое здоровье?! – заводясь, спросил я. – Ты же сам сказал, что можешь сделать резервную копию и восстановиться, если я умру.

– Во-первых, проверять такие предположения на практике мне бы не хотелось, а во-вторых, я к тебе уже привык, твои нелогичные поступки ставят меня иногда в тупик, а это интересно изучать и анализировать. Да и, кроме того, с кем я тогда в шахматы буду играть?

– Лесть, конечно, приятна, – чуть остывая, признал я, – но пойми ты: все, что связано с физкультурой и развитием тела, ассоциируется у меня со школой. У меня перед глазами прямо встают картинки из прошлого, а это одни лишь насмешки и унижения. После такого у меня умерло всякое желание заниматься чем-либо подобным.

– Если не хочешь заниматься, давай вставим тебе усиленный скелет и мускулатуру. Технологии инетрогов позволяют мне проделать такую операцию. Станешь сильнее, быстрее и выносливее себя нынешнего раз в двадцать, – не сдавался он.

– Нет уж, спасибо, – быстро ответил я. – Я уже согласился на одну такую операцию, подсказанную тобой, теперь чувствую, всю жизнь придется расхлебывать ее последствия. Да и, знаешь ли, я всегда

был противником киберизации человека. Считаю, что человек должен оставаться человеком – таким, каким его создала природа.

– Смотри сам, конечно, может, передумаешь, – ответил мне не очень довольный Корабль.

До цели – звезды спектрального класса К5 III – оставалось всего несколько дней полета, и, чувствуя волнение Корабля, я сам стал нервничать. Все уроки были заброшены, и мы оба не отрывались от колонок статистики, которую получали от сенсоров. К сожалению, наша скорость была настолько велика, что сколько-нибудь связной информации получить не удавалось – приходилось анализировать одни обрывки.

Утром, по корабельному времени, меня разбудил взволнованный голос Корабля:

– Вова, иди сюда, тут такое!

Я в одних трусах бросился в рубку управления, уклоняясь от роботов обслуживания, снующих по коридорам. Влетев в рубку, я застыл, пораженный. На экранах отображалось нечто такое, что полностью оправдывало мое решение отправиться в полет. Космос словно пересекала трещина. Все пространство вокруг нее казалось отражением в кривых зеркалах комнаты смеха. В центре этого искривления была чернота, а по краям пространство причудливо искрилось красным и желтым цветом. Корабль был со мной солидарен – зрелище действительно было завораживающим.

Полюбовавшись аномалией, мы занялись тем, зачем сюда прилетели: изучением звезды. Прошла неделя, прежде чем мы закончили полный анализ светила и его окружения, но никаких наводок у нас не появилось. Все было стандартно для звезды этого класса. Я предложил Кораблю заняться трещиной, поскольку это был единственный непонятный нам фактор, и он согласился. «Вполне возможно, – сказал Корабль, – что звезда – лишь пункт, куда нужно было лететь, а самой целью вполне может быть этот разлом пространства».

Приблизившись к нему, мы запустили сканеры и роботов-разведчиков. Результатов пришлось ждать долго, и все они были неутешительными. Корабельные программы анализа данных нам ничем помочь не могли по той простой причине, что никакой информации просто не получали, так как связь с роботами терялась в тот момент, когда они исчезали в разломе.

Вечером мы обсудили сложившуюся ситуацию и наши дальнейшие действия. То, что лететь назад нет смысла, было ясно нам обоим, и мы гадали только об одном: сейчас нам туда сунуться или подождать еще немного, проведя больше исследований. В конце концов сошлись во мнении, что ждать нечего и нужно лезть в разлом. Решившись на это, мы не стали откладывать реализацию плана и, дав команду роботам-разведчикам возвращаться, медленно двинулись к аномалии, попутно собирая их на борт.

По мере приближения к разлому скорость нашего движения неуклонно увеличивалась, и вскоре мы почувствовали, что в работе двигателей никакой нужды нет: притяжение аномалии стало настолько сильным, что мы вряд ли сумели бы даже дать задний ход. Чем ближе мы подлетали к ней, тем выше была наша скорость. Еще минута – и мы влетели в черноту разлома. Электроника перестала работать, экраны отключились. Отчетливо заскрежетал корпус, но не успел я даже испугаться, как все оборудование вновь включилось, и я увидел на главном экране висящее прямо по курсу огромное прямоугольное сооружение.