"Фантастика 2024-48". Компиляция. Книги 1-29
Шрифт:
Будь этот бой между Ранл-Вирнами без необходимости кого-либо защищать, тогда подобная завеса имела бы куда больший успех. Ведь они могли бы передвигаться. Каждое звание и распределение ступеней были даны не просто так, а имели четкие рамки. Например, самая первая ступень, Ранл-Свай, по сути, лишь означает, что ты худо-бедно, но можешь сплести пару плетений. Это звание является своего рода статусом, точкой отправления, первым шагом на пути познания Искусства. Следующее, Арх-Свай, уже определяет некоторые рамки для плетений. Время создания, продолжительность действия и, конечно, ограничения по вложенной в него энергии. Ранл-Гарн и Арх-Гарн представляют собой то же, что и Арх-Свай, только с более жесткими ограничениями, возрастающими от ступени к ступени. Естественно, меняется и степень сложности воспроизводимых Искусниками плетений, и это тоже показатель. Ведь, если брать скорость
В свою очередь, в подвижности и неподвижности заключается еще один немаловажный момент. Ранл-Свай может противостоять Арх-Сваю, Ранл-Гарн вполне способен выстоять против Арх-Гарна, а вот у Арх-Гарна уже нет ни единого шанса выдержать даже самого захудалого Ранл-Вирна. Пропасть, разделяющая пятую и четвертую ступень, подобна пропасти в знаниях и умениях между пятой и пятнадцатой ступенью. В битве Арх-Гарна и Ранл-Вирна последний может просто избегать подавляющего большинства плетений, передвигаясь с места на место. Затраты энергии на создание рунной структуры с добавлением переменных элементов для Арх-Гарна просто непозволительны. После тройки таких структур он останется "пустым", совершенно беззащитным. Причем столько энергии уйдет на создание довольно простых плетений, от которых Ранл-Вирн отобьется без особого труда, а без внесения переменных элементов в Ранл-Вирна крайне проблематично попасть. Столь необходимые элементы позволяют сделать структуру энергетически настроенной на определенный объект, и промазать становится просто невозможно. Плетение само делает поправки в момент движения и всегда находит свою цель. Если, конечно, не брать в расчет некоторые меры противодействия, осуществляемые на еще более высоких ступенях мастерства.
И, тем не менее, сражение, происходившее на наших глазах, было по-своему завораживающим, а неподвижность воспринималась как полное спокойствие Видящих. На эту тему мне пришла мысль, несколько неуместная в данной ситуации, но вызвавшая у меня невольную улыбку. Она заключалась в том, что Искусники стояли на месте не из-за невозможности двигаться, а лишь потому, что так они выглядели намного круче. Эта глупость самым благоприятным образом подействовала на мое настроение. Улыбка так и поселилась на моем лице, из-за чего со стороны я, наверное, выглядел как ненормальный.
Глядя на частые вспышки от столкновения плетений, я вспомнил слова одного из профессоров Гильдии Видящих. Старик Регдан, на мой взгляд, был одним из немногих, кто действительно любил Искусство и пытался познать его не ради статуса, а ради себя. Пожалуй, в какой-то мере именно он определил мое отношение к Искусству, и даже более того. Теперь, спустя почти полгода, я понимаю, что начал изучать Смерть только из-за Регдана, из-за его влияния. Однажды он, на одной из учебных дуэлей старшекурсников, сказал фразу, которая осталась для меня загадкой. "В дуэли равных побеждает тот, кто сражается не только со знанием, но и с Искусством". Теперь я понял, что именно имел в виду старик, как и понял, кто сегодня будет победителем. Торл и Шун, несмотря на некоторые свои недостатки, любили Искусство, любили и приняли свой Дар, чего нельзя сказать о Видящих, стоящих напротив них. Эти просто выполняли свою работу и относились к своему Дару, как к самому обычному инструменту, и не более того. Это чувствовалось в выборе плетений, их последовательности, частоте и еще в куче других вещей. Победитель был определен еще до начала сражения, и спустя десяток минут, вобравших в себя разноцветные вспышки, расплавленные камни и непрекращающийся грохот, все было кончено.
Лишь в конце, когда уже упал последний вражеский Видящий, Торл хлестнул наотмашь по всему строю противника. Но, как и ожидалось, посланное плетение лишь осыпалось
Больше не в силах ничем помочь, слегка покачивающиеся Торл и Шун уселись прямо там, где стояли, прислонившись спиной друг к другу. Почему-то именно сейчас мне стало ясно, что эти двое будут вместе до самого конца. Раньше я их считал просто хорошими, даже отличными друзьями, но теперь увидел нечто большее. Точно так же, как Сила находит себе пару, она находит и друзей, настоящих и никогда не предающих. Не предающих просто потому, что нельзя предать часть себя.
– Наш черед, - раздался негромкий голос капрала.
Карст, как и я - вернее, я, как и Карст, - стоял с мечом и щитом. В строю не было возможности сражаться двумя мечами, именно поэтому последние дни я так усиленно тренировался именно со щитом. И, тем не менее, второй меч ждал своего часа, находясь в заплечных ножнах. Эти ножны, как и два новых меча, подарил мне лично Карст за три дня до начала похода.
– Рановато, конечно, тебе их дарить, - говорил капрал, разворачивая темно-синюю ткань, - но ведь не идти же тебе в бой с двумя изгрызенными зубочистками, правильно?
И, развернув последний виток, почему-то отошел назад, но я это отметил лишь краем глаза, ведь моим вниманием завладело зрелище редкостной красоты. На темно-синей ткани лежали два странных сероватых меча. Клинки, изогнутые на манер полумесяца, небольшие ветвящиеся гарды и весьма необычная режущая кромка, точнее, не только режущая. Если брать мечи в руки и, держась за рукояти, направить острием вперед, то примерно половина верхней кромки левого клинка представляла собой настоящий кишкодер. Второй меч был обычный, если не считать, что он был обоюдоострый. Оба меча выделялись еще и тем, что у самой гарды они были меньше шириной, чем двумя вершками дальше. Лезвие от самой рукояти сильно выгибалось полумесяцем, из-за чего его ширина увеличивалась почти в два раза.
– И это мне?
– спросил я, трясущимися руками прижимая к себе мечи.
Вопрос получился таким детским и был произнесен с такой интонацией, что не засмеяться было просто невозможно, но Карст отчего-то молчал. Он лишь спокойно смотрел на меня и улыбался. Такой улыбки я у него еще не видел.
– Тебе, - негромко произнес Карст и тут же, будто спохватившись, рявкнул: - И только попробуй сдохнуть после того, как я на тебя так потратился!
Сказав это, он развернулся и буквально побежал от меня. Потом, уже на следующий день, когда я всю ночь проспал чуть ли не в обнимку с мечами, мы с капралом поговорили более обстоятельно.
– Я ведь тренировался совсем не с такими, - начал я, едва мы пришли на небольшую полянку в лесу, подальше от ненужного внимания.
– Эти ощутимо легче, да и форма сильно отличная от той, к которой я привык, изменилось практически все.
– Тебе по башке сразу дать или подождать конца тренировки?
– деловито осведомился Карст, разворачивая какой-то сверток.
– Я, вроде бы, являюсь мастером, и, видимо, наивно, предполагал, что знаю, как обучать своего единственного ученика. Для начала, вес мечей самый нормальный, просто это ты учился с совершенно ненормальным. Потом, форма отличается далеко не для красоты и не просто так. Ты сам поймешь, о чем я говорю, после первого же спарринга. Тем более, разве у тебя никогда не возникало чувства, что все связки, которые ты выучил, будто бы незакончены?
Если на вопрос смотреть с такой стороны…
А ведь действительно! "Летящий сокол", левая рука сама собой пытается повернуться, целясь стороной с кишкодером в горло, или другая связка, "прыжок зафта", ведь для фатального удара мне всегда не хватало именно этой изогнутости клинка. Вот это да!
– Уже можешь не отвечать, - хмыкнул Карст, глядя на мою довольную рожу.
– Лучше повернись-ка ко мне спиной, будем под тебя ножны подгонять.
"Так вот что было в свертке!" - сообразил я. Только совершенно не понял, как именно они будут выглядеть. Все, что я видел, так это кучу каких-то странных серебряных проволочек, железок и ремешков. Постепенно, закрепляя и подгоняя различные детали и детальки, Карст буквально собрал на мне странную конструкцию. Кожаные ремни крест-накрест пересекали грудь, а упомянутые серебряные проволочки и железки образовали у меня на спине лишь некое подобие ножен для мечей. В отличие от всех виденных мною прежде, эти очень мало закрывали лезвия. Больше всего было похоже, что я вставлял мечи в держатели, в какие-то закрепляющие пазы. Для того чтобы их извлечь, мне было нужно лишь чуть-чуть потянуть вверх, а затем просто сдвинуть в сторону и все - мечи свободны.