"Фантастика 2024-5". Компиляция. Книги 1-25
Шрифт:
— Скажи, чего хочешь ты? Не то, что хочет от тебя Бог, но чего хочешь сама ты?
Молчание. Искорка в глазах медленно гаснет. Остается только лед. Холодный, мертвый, беспристрастный… Кажется, опять я сболтнул что-то не то… Но отступать все равно не собирался.
Я должен был знать.
— Ира?..
Шорох пыльного асфальта под ногами. Луна на начинающем бледнеть небе. Безмолвные силуэты домов. Ржавеющие у черных дыр подъездов машины.
Вздох:
— Ты спрашиваешь, чего я хочу?.. Хорошо. Я отвечу… Ничего я не хочу,
Я молча слушал, опустив голову, чтобы Ирина не видела моего лица. Но она и не смотрела. Просто тихо говорила и говорила, будто сама с собой, слепо глядя вперед и не видя. Мне приходилось поддерживать ее под руку и обводить многочисленные препятствия. Она их, кажется, вовсе не замечала.
— Я не святая и никогда не претендовала на это. Но Бог избрал меня. Я этого не просила, но и отказываться не буду. Просто сделаю то, что Он от меня хочет. И, быть может, этот мир станет хотя бы чуточку лучше.
— Ты знаешь, что Он собирается сделать?.. — Я облизнул пересохшие губы.
Пауза длилась столь долго, что я уже решил, что она меня не поняла.
— Знаешь, Алексей, я слышала, о чем вы говорили с Иваном. И твою беседу с Матерью Евфросинией слышала тоже. Не думаю, что Бог может пожелать нам что-то по-настоящему плохое. Он — наш создатель, наш отец. А ни один отец не желает зла своим детям. Да, он может выпороть, и подчас довольно жестоко, но убить… Нет. Не верю.
Мне оставалось лишь горько усмехнуться:
— То есть ты смотришь на День Гнева как на этакую генеральную порку, устроенную человечеству его Высшим отцом?.. Не буду спорить. Может быть, это и в самом деле так. И я склонен поверить в то, что мы ее заслужили. В конце концов, если б не Гнев Господень, мы, быть может, уничтожили бы себя сами и сделали это куда основательнее, чем Он. Я даже готов признать, что в определенной степени подобная встряска пошла человечеству на пользу… В определенной степени… Но я никогда не смогу поверить, что второй День Гнева может нести в себе хоть что-то, кроме угрозы. Он уничтожит человечество, столкнет обратно в каменный век. Мы будем сидеть в пещерах, грызть сырые кости и молиться Всевышнему среди поросших жиденькой травкой развалин мертвых городов.
Ирина вяло повела плечами, будто отметая все только что мною сказанное. И спросила:
— Ну и что ты хочешь от меня? Я ведь все равно не могу выбирать. Я всего лишь инструмент, но не мастер. Не мне принимать решения, мне — их реализовывать. Такова моя доля.
Я решительно замотал головой.
— Нет, Ира, ты не инструмент. Ты человек. И выбор у тебя есть всегда.
— Даже сейчас?
— Да. Даже сейчас.
Ирина медленно подняла глаза. Пустые, холодные, усталые.
— Тогда я, наверное, уже сделала свой выбор, — тихо
Лед в ее глазах. Лед. Лед. Лед. Его холодные иглы вонзились в мою душу. Но я не обращал на них никакого внимания. Не чувствуя боли, я рванулся туда, где под гнетом молчания ждали слова, что я до сих пор не мог произнести вслух. И я чувствовал, как бессильно крошится на моем пути казавшийся несокрушимым лед.
— Ира… Ты ведь умрешь. Она медленно кивнула.
— Знаю.
— Я не дам тебе умереть.
— Почему?
Я облизнул враз пересохшие губы:
— Потому что я люблю тебя.
Желтые глаза оборотней, не отрываясь, следили за нами. В воздухе пахло ночной прохладой, пылью и псиной. Издалека, смешиваясь с треском сумасшедшего кузнечика, доносились приглушенные щелчки выстрелов. Обхватив пальцами тонкое хрупкое запястье, я чувствовал лихорадочные удары ее сердца…
Ну вот, слова произнесены. То, чего я боялся, свершилось. Обратного пути нет.
Самое безумное признание в любви, которое только видывал этот мир.
Крошево дробящегося льда в ее глазах.
Краем глаза я видел, как исчезают во тьме, до сих пор сопровождавшие нас оборотни. Видимо, эскорт счел свою задачу исполненной… Или же стая решила поискать другую, более доступную добычу. Не знаю. Мне было наплевать.
Я с нетерпением ждал, что ответит мне Ирина… Но так и не дождался. Она всего лишь сказала:
— Мы почти пришли, Алексей.
Я вздохнул, устало и растерянно. И обернулся, чтобы посмотреть, где мы.
Крошечные участки земли, разбитые ничего не значащими заборами и густо заросшие травой и бурьяном. Зияющие пустотой окна и провалившиеся крыши дачных домиков. Краснокирпичные стены многоэтажных коттеджей, мертвых, брошенных и позабытых. Матовый блеск спрятавшегося за ровными рядами домиков и огородов озера…
Южный пригород.
Очень неприятное место. Опасное. Битком набитое всякой нечистью. Превращенное в лабиринт отсутствием любых достоверных карт этого района. Здешних узких улочек избегают даже чистильщики… Я здесь тоже бывал как-то раз — еле ноги унес. И это днем. А сейчас…
Я задрал голову, взглянув в бледно-серое небо. Ночь уже уходила, но и день еще не настал. Небо на востоке только начинало розоветь в ожидании первых лучей восходящего солнца, а тусклая луна в окружении редкой россыпи быстро бледнеющих звезд до сих пор еще смотрела на мир сверху.
Не ночь, но еще и не день. Не свет, но и не тьма. Сумерки — причудливая смесь того и другого.
— И что теперь? — крутя головой, спросил я. Ирина чуть заметно дернула плечом:
— Теперь ждем… Уже скоро.
Он появился непонятно откуда. Только что я был уверен, что во всей округе нет абсолютно ничего живого или неживого, кроме нас. А в следующий момент уже разворачивался на месте, ощутив буквально за плечами всплеск силы и стойкое ощущение чужого взгляда.