"Фантастика 2024-7". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
Вот вроде бы уже не молодой человек и должен знать, что команда «тормози!» действует только в том случае, если вам не забыли показать, где тормоз. А я всего-то подпрыгнула на некстати попавшемся под колеса камушке. Он же сказал, что меня держит. Никому нельзя верить.
К счастью, толпа зрителей оказалась намного сметливей и проворней продавца и расступилась передо мной на зависть всем проповедникам, словно морские воды. Оставалось только надеяться, что я тоже соображу, как остановиться, прежде чем на моем пути окажется кто-то менее прыткий. Я попыталась
— Остановитесь! Остановитесь! Мой велосипед! — раздавалось сзади. Кажется, безопасность испытателя продавца вовсе не волновала.
Я уже почти остановилась и готова была достать туфелькой до земли, когда из одного из шатров на дорогу вышел темный сюртук. Увидев меня, он заметался — но не тут-то было! Крутанув руль влево, чтобы объехать неожиданную помеху, я тем самым доблестно не дала ему уйти. Таким образом, состоялся первый в Земске, а, может быть, и во всей Греладе наезд велосипедиста на человека. Демоническая машина полетела влево, я и моя жертва — вправо.
Оставалось только молиться, чтобы человек не сильно покалечился. Я первая приподнялась на локте, готовясь останавливать хлещущую из ран жертвы кровь. Но взгляд у пострадавшего был вовсе не жертвенный… стоп! Стойте, где-то это уже было!
— К вашему сведению, в Греладе правостороннее движение, — сухо, едва сдерживая раздражение, сказал господин Клаус.
Я смотрела на него круглыми глазами, не зная, что такого сказать, чтобы после этого остаться в живых.
— Пока вы думаете, извиниться или съязвить, могу я попросить вас слезть с меня — мне сложно дышать.
Обнаружив, что не только сбила фабриканта с ног, но еще и изрядно втоптала его в землю, я не могла не смутиться. Похоже, придется извиняться — роль язвительного персонажа была уже занята. Я вскочила на ноги как ошпаренная и протянула ему руку:
— Простите меня, пожалуйста.
Фабрикант скептически посмотрел на протянутую руку и встал сам:
— Как вы, однако, умудряетесь и извиняться, и оскорблять одновременно. Любой уважающий себя мужчина должен подняться из грязи без помощи женщины, — ворчал он, отряхиваясь.
— Даже если женщина его в эту грязь уронила? — не удержалась я.
— Особенно если его в эту грязь уронила женщина, — подчеркнул господин Клаус. — И, леди Николетта, убедительно вас прошу, держитесь от меня подальше. Когда вы рядом, это вредно для моего здоровья.
— Простите, — еще раз пристыженно повторила я.
Он определенно должен был меня ненавидеть, и только хорошее воспитание помешало ему сейчас на меня наорать. К несчастью, таких непреодолимых препятствий не оказалось у продавца велосипедов. Он подскочил сначала к своему железному детищу, а потом, даже не поинтересовавшись, не пострадала ли я и не проводить ли меня к доктору, принялся орать во всю силу голосовых связок. Из общего потока ругани чаще всего повторялись магические слова «ущерб» и «компенсация», которые, в отличие от всего остального, произносились почти любовно.
Господин
Я удивленно посмотрела на фабриканта. Тот слегка поклонился, даже, кажется, улыбнулся моему ошеломленному виду и на прощание сказал:
— Если вы ищете стенды с марью, то вам в дальний конец ярмарки.
Я шла между рядов и не могла отделаться от странных мыслей.
Может, он сильно ударился? Или я ему переехала что-нибудь не то? Откуда столько благожелательности?
Скажете, я слишком подозрительна? Чересчур много о себе воображаю? Ну сами посудите: когда последний раз кто-то решал за меня мои проблемы, да еще так галантно? Не могу даже вспомнить. А если просто перебрать в памяти все мои выходки и не очень вежливые разговоры, то такого обращения я вовсе не заслуживала — да-да, у меня хватало смелости, чтобы в этом признаться. Правда, ее не хватало на то, чтобы вести себя иначе.
Так что фабрикант определенно ударился. Вот придет в себя немного и… Лучше действительно больше не попадаться ему на глаза. Выращу марь, не выращу — это мое дело. Алисия, конечно, очень расстроится, что у нее отобрали такую интересную игрушку, но это ненадолго — найдет следующую.
Уголок мари на ярмарке был, мягко говоря, невзрачным и безлюдным. Любой здравомыслящий человек поостерегся бы ходить здесь после заката, да и днем было как-то неуютно. Я купила несколько книжек со скупыми картинками и текстом, изобилующим сложной агрономической терминологией, а затем подошла к лавке с семенами.
Продавец откровенно спал: при моем появлении он открыл лишь один глаз, рассудив, что такого проявления вежливости будет вполне достаточно.
— Добрый день. Скажите, пожалуйста, у вас есть сорта мари с повышенной урожайностью? — спросила я, но, видимо, сформулировала свой вопрос недостаточно профессионально, потому что продавец открыл второй глаз и с удивлением осмотрел меня с ног до головы.
— Вы как раз вовремя, — после некоторой паузы ответил он, хотя сложно было представить момент, в который я оказалась бы здесь не вовремя при полном отсутствии других покупателей. — Не хотите попробовать озимый сорт?
— Озимый?
— Его сеют осенью под снег, — пояснил продавец, неправильно истолковав мое удивление.
— Это я знаю. И что, лучше всходит?
— Гораздо.
Торговец не спешил утомлять себя рекламой товара — словно я сама должна была вытягивать из него всю полезную информацию. Понятно, почему здесь оказалось так безлюдно. Вот если бы он танцевал чечетку в обнимку со стволиком мари или пытался взлететь на самодельных крыльях из сиреневых метелок — тогда бы внимания к его стенду проявляли побольше. Другое дело, что продаж такая увеселительная акция не подняла бы.