"Фантастика 2024-7". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
— Трое, — поправила его наивная Сара.
— Четверо, моя дорогая, четверо. Зельда тоже прилагает к любому вашему делу свою пятнистую лапу.
— Гав!
— Ну что я говорил!
— В моем доме все наоборот, — решила я поддержать беседу, усаживаясь по левую руку от леди Филиппы, с достоинством занявшей почетное место хозяйки. — Я бы с удовольствием с вами поменялась хотя бы на пару дней.
— Чисто мужское общество ничуть не лучше, — безнадежно махнул рукой господин Жерон. — Все обязательно закончится или попойкой, или дракой, или и тем и другим одновременно. — Я не стала уточнять, что имела в виду своих несовершеннолетних
Сара и Лилия дружно закатили глаза, тем самым, видимо, демонстрируя, что сейчас начнется курс лекций о морали.
И точно: господин Жерон развивал эту тему до тех пор, пока не подали чай, и только тогда леди Филиппе удалось вставить фразу:
— Вы неправы. Именно мужчины губят в женщинах романтичность натуры.
— То же самое я могу сказать и о женщинах.
— Неужели?
— Да-да, мы, мужчины, точно так же, как и вы, женщины, в юности лелеем мечты о единственной и прекрасной. С одной лишь разницей, что вы умудряетесь сохранять грезы до последнего вздоха, а нам приходится прощаться с ними довольно скоро. И я спрашиваю, кто в этом виноват?
— Жерон, вы гадкий, гадкий старикашка! — смеясь, возмутилась леди Филиппа. — Больше и не подумаю звать вас к чаю.
— Но, душа моя, вспомните своего брата, — возразил мужчина, нисколько не обидевшись на такое обращение, из чего я сделала вывод, что эти двое накоротке и подобные шутки их уже не смущают. — Он был трепетным юношей: влюблен, помолвлен, полон надежд. И что в итоге? Рушится его дело — и эта вертихвостка идет на попятную уже через несколько дней, а через полгода и вовсе выходит замуж за другого. Тут уж поневоле придется расстаться с любого рода мечтами. И вы еще будете мне говорить, что мужчины не романтичны! Нам просто не дают такими оставаться!
Я слушала, временами забывая дышать.
— Ну вот, смотрите, что вы наделали своей болтовней! — кивнула на меня старшая сестра фабриканта. — Дитя лишилось последних иллюзий об этом мире.
Господин Жерон рассмеялся, расплескал чай по блюдцу:
— Я же вам уже рассказывал про эту милую маленькую леди. Поверьте мне, у нее их и не было.
Лилия сочла необходимым едва слышным шепотом немного просветить меня по поводу происходящего:
— Не обращайте на них внимания. Эти двое любят обсуждать кого-нибудь в его присутствии так, как будто его здесь нет. И я вам благодарна, что на этот раз целью выбрали не меня.
— Одно могу сказать точно: в том, что женщины верят и надеются, нет заслуги мужчин. — Я решила все же хоть как-то обозначить свое участие в разговоре.
— Ах, бедняжка, и вас уже в столь юном возрасте постигло разочарование, — начал наклоняться ко мне господин Жерон.
— Если вы попробуете потрепать меня по щеке, честное слово, я вас укушу. — В моем голосе слышался смех, но и щепоть угрозы тоже присутствовала.
Леди Филиппа, Лилия и Сара разразились аплодисментами.
Партнер фабриканта всплеснул руками и рассмеялся:
— Окружен и разбит! Ох уж эта женская солидарность!
После визита на фабрику у меня осталось двойственное ощущение: с одной стороны, развеяться удалось преотлично, и я бы с
Опять же странный старик (было нечто подозрительное в том, что он околачивался на фабрике, где кто-то неуловимый творил безобразия). А леди Филиппа наотрез отказывалась даже рассматривать версию с разбушевавшейся нечистью. Я, как человек, находившийся в непосредственной близости от места двух последних происшествий, могла сказать, что вся ситуация отдавала какой-то сверхъестественностью. Поэтому, промаявшись три дня (соответствующая приличиям пауза между двумя визитами), я снова отправилась на фабрику, но на этот раз в компании своих младших братьев. Ерема удалось заманить обещаниями предоставить в его полное распоряжение хулиганистых духов и высказыванием своих подозрений насчет старика с рябиной. Оська увязался за нами сам, и избавиться от него гуманными методами не было никакой возможности. Он кричал, что тоже хочет развлекаться, любит домовых, обожает кикимор, страсть как расположен ко всем старичкам в шляпах и даже согласен есть рябину, и не обращал внимания на скромные замечания о том, что я желала защитить фабрику, а не привести в нее очередного разрушителя.
Несмотря на все опасения, леди Филиппа обрадовалась моему нежданному визиту, а в особенный восторг пришла от Ерема. Она тискала его и щекотала, а мальчишка, как самый настоящий ребенок, хохотал без умолку у нее на коленях. Подобное зрелище вызвало нешуточный диссонанс в нашем с Оськой мировоззрении.
— Ну что вы на меня так смотрите? — смеясь, воскликнула сестра фабриканта. — Какой прелестный мальчуган! А глазенки-то, глазенки какие умные!
Ерем тут же осознал свой промах и с успехом изобразил бессмысленный детский взгляд. Очевидно, по какой-то причине леди Филиппа ему нравилась.
— Как хорошо быть молодым, — вздохнул Оська, сломленный грузом одиннадцати прожитых лет. — Вот почему на меня так уже никто не реагирует? Я старый и некрасивый, да?
— Ты рогатку в карман спрячь, — посоветовала я, — залечи все синяки и ссадины и причеши свой боевой хохолок, авось кто-то и купится.
— Тебе не понять…
Куда уж мне, древней развалине.
— Ох, дорогая, если бы вы знали, как я хочу иметь детей! — Леди Филиппа наконец опустила Ерема на пол и погладила его по золотой голове. — Но все мужья оставляли мне после себя только деньги. Это неблагодарно и неблагородно с их стороны, как считаете? — Ответа она от меня не ждала. — Николетта, покажите мальчикам двор, а я закажу экономке обед и вернусь через пять минут.
Мальчики едва дождались, пока женщина выйдет из передней, где происходило действие, и повлекли меня в сторону, противоположную выходу во двор — к двери, ведущей в коридор, который соединял между собой дом фабриканта, контору и главное здание фабрики. Оставалось только надеяться, что в выходной день на нас будут обращать меньше внимания. Учитывая то, что вариант с охотой на нечисть изначально не рассматривался как реалистический, сложно станет потом объяснять леди Филиппе, отчего мы втроем гуляли по помещениям, где нас быть не должно.