"Фантастика 2024-76". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Памятуя эрлов крутой нрав и видя его настроение, а, вернее, полное отсутствие оного, легкомысленным комментариям, щедро отпускаемым по адресу каждого нового прибывшего, народ предпочел немного побезмолвствовать и подождать следующего пассажира королевского экипажа.
Это была принцесса.
Из полумрака роскошно-пыльных каретных внутренностей показалась и осторожно ступила на перекладинку откидной лесенки крошечная ножка в синей атласной туфельке. Потом протянулась белая, как молоко, ручка, полуприкрытая свисающим едва не до земли рукавом из голубого пенного кружева, медленно, как во сне, опустилась на торопливо протянутую дядюшкой загорелую и загрубелую ручищу, и замерла.
Толпа сочувственно охнула.
— Бедняжка…
—
— А ты б на ее месте хотел бы?
— Что я, баба?
— А бабой был бы, так хотел бы?
— Да провались они все к сиххё со своим Морхольтом, дикари чокнутые!
— Во-во…
— Я и говорю — бедняга…
Из кареты донесся тихий вздох, слышимый, разве что равномерно-багровому теперь под цвет своего кафтана Ривалу. Нежная ручка дрогнула, тонкие пальцы, унизанные многочисленными кольцами, судорожно сжались, и взорам притихших грустно зевак предстал сначала голубой парчовый колокол юбки, потом — лазоревая кружевная шляпа, утопавшая в буйстве перьев, фруктов, птичек и увенчанная дотошно выполненной моделью каравеллы с наполненными ветром накрахмаленными парусами (С этикеткой на внутренней части тульи «Маде ин Вондерланд»), и только после всего этого — сама принцесса.
Лицо ее, и без того белое от природы и присыпанное тщательно рисовой пудрой по последней шантоньской моде, было осунувшимся, и на фоне вопиюще-алой помады казалось почти бескровным. Золотые локоны, свитые в замысловатые кольца и кудри и заботливо уложенные руками горничных, изящно обрамляли скорбный лик девушки, наводящий, скорее, на мысль о предстоящих похоронах, нежели свадьбе.
— Эссельте, пойдем, не задерживайся, — хмуро зыркнув на толпу из-под кустистых бровей, с плохо сдерживаемым нетерпением проговорил эрл. — Надо успеть отплыть с отливом. Капитан?..
— У нас есть еще полчаса, — услужливо подсказал Гильдас. — Не волнуйтесь, ваше сиятельство, я пересекал пролив Трехсот островов три тысячи раз, если не тридцать. Всё пройдет как по маслу.
— Перед смертью не надышишься, — к месту и ко времени торжественно процитировал Кириан, обдав зевак перегаром, и был одарен принцессой и ее дядей жгучими, как бхайпурский перец, взорами.
Дальнейшая выгрузка свиты прошла быстро и без происшествий.
Вдогон за Эссельте из бескрайних просторов кареты на щербатую мостовую выпорхнули три возбужденных предстоящей дальней дорогой в заморские края горничных, все в платьях серых, но замысловатого кроя. Процессию замыкал нервный худощавый молодой человек во всем черном. Его широкополая, как у архидруида, шляпа была надвинута низко на глаза. Обе руки последнего пассажира были заняты массивным деревянным сундуком с обитыми железом углами, на крышке и боках которого красовались нарисованные змеи, любовно обвивающие стоящего по стойке «ноги вместе, руки врозь» улыбающегося человека. (Святого Кирхиддина Уладского — покровителя гвентских целителей. По старинной гвентской легенде первое, что сделал святой отшельник Кирхиддин, сбежав из Гвента в Улад на ПМЖ триста лет назад — изгнал с территории своей новой родины всех змей. Естественно, в Гвент. Где раньше змей не было как класса. И теперь не самую малую часть своего дохода Гвент получал от продажи по всему Забугорью, в том числе и в Улад, лекарств на змеином яде, а его лекари, овладевшие тайнами клыков гремучников и гадюк, славились по всему Белому Свету)
— Мастер лекарь, девицы — сюда, проходите, Фраган покажет, где ваши места, — ненавязчиво перехватил застывших в неуверенности у трапа придворных принцессы капитан Гильдас и передал в надежные руки боцмана.
Эрл и архидруид, как бы невзначай, но безапелляционно и неумолимо взявшие под локотки принцессу угрюмо обожгли тяжелыми взглядами случившихся на причале провожающих и решительно ступили на трап, увлекая бедную жертву большой и неуклюжей гвентской политики за собой.
Из отбывающих
— Мастер бард? — вежливо окликнул, нарушив рассеянную медитацию человека искусства, капитан. — Свита ее высочества уже на борту в полном составе. «Морская дева» готовится отдать концы.
— Она была готова отдать концы сразу, как только услышала о решении ее брата, принца Горвенола, обменять ее на отца, — загробным голосом выдавил певец. — Бедная девочка, бедная, бедная и еще триста раз беднее того…
Гильдас неопределенно пожал плечами и поспешно опустил глаза, ссутулившейся спиной ощутив буравящий взор эрла Ривала с борта его судна.
Команда его и грузчики подались назад и некомфортно запереминались с ноги на ногу, задумчиво изучая портовый мусор на щелястых мостках.
— Трусы… трусы все… — страдальчески скривившись, прохрипел музыкант, покачнулся, устанавливая левую ногу на удачно подвернувшийся перевернутый бочонок, водрузил арфу на колено, закрыл глаза, спотыкаясь, прошелся пальцами по струнам и надрывно запел:
Я проснулся в слезах, Я рассолу хлебнул, я пришел на причал, Я остался в слезах, узрев, какие мы здесь. Гвент объяла печаль, Ведь принцессу прекрасную жаль, Вселенская скорбь, Эссельта-Морхольт, Странная смесь. Плыви, принцесса, плыви, Смелей, не робей, себя не жалей, Плыви над темной водой, под темной звездой, в темный Улад И добрую весть неси нам скорей, Что славный монарх, Отец гвентарей, Вернулся назад.— Н-нууу, завыл, пьянчуга… — в воцарившейся ломкой больной тишине донесся с палубы «Морской девы» наполненный ядом горечи и злости тихий голос эрла. — Эй, Кириан! Если не хочешь проделать весь путь до Улада вплавь, кончай немедленно песнопения и неси свою проспиртованную утробу сюда! Да пошевеливайся, сикамбр, чтоб тебя сиххё утащили, отлив на носу!
— Трусы… Все трусы… все до единого… — пробормотал певец, поспешно закидывая арфу на ремне за плечо и устремляясь по шаткому трапу наверх. — А трусливей всех — я… Но это только судьбу битвы решают храбрецы… А судьбы держав решают трусы.
— Чего ты там еще бормочешь? — неприязненно прорычал Ривал, и удивился, когда его вопрос заставил внезапно похмельного барда остановиться посреди трапа, хлопнуть себя арфой по лбу, развернуться и броситься назад.
— Эй, ты куда?!
— Я это… сейчас… семнадцать мгновений — и я в ваших объятьях… — пообещал через плечо Кириан, выудил из-за пазухи круглую разукрашенную гербами коробочку размером с ладонь и торопливо наклонился, огрев себя по затылку съехавшим от такой акробатики с привычного места саксофоном.
— Чего это ты?.. — подозрительно прищурился эрл.
— Подарок… принцессе… на свадьбу… — натужно просипел музыкант, быстро работая пальцами свободной руки.
— …И сейчас моя сестра Эссельте Златокудрая плывет в Теймре, столицу Улада… чтобы выйти замуж за Морхольта… первого рыцаря короля Мугена… брата королевы Майренн… в обмен на свободу отца… и обещание не нападать на них… пока они ведут войну с эйтнами на севере… Ну, и некоторых торговых преференций…
Шепот раненного тихо сошел на нет, и Серафима некомфортно поежилась и обеспокоено вытянула шею, вглядываясь в бледное, как простыня, лицо и закрытые глаза кронпринца на предмет видимых еще признаков жизни.