"Фантастика 2024-77". Компиляция. Книги 1-26

Поселягин Владимир Геннадьевич

Вот странно, внезапно пришло мне в голову, амазонку ранило в правую ногу, пули порвали мой рюкзак тоже с правой стороны. Но это произошло, когда мы огибали яму с какой-то зеркально-зеленой жидкостью и были повернуты к палившим вслепую лукьяновским бандюкам левым(!) боком. Выходит… Я запустил руку в рюкзак и принялся лихорадочно шарить среди не выброшенных вещей. Стоп, а зачем таскать повреждённый карманный портативный компьютер? Я уже развернулся было, чтобы отшвырнуть бесполезную вещицу, но задержал размах. КПК был разбит, в нём застряла пуля. Осторожно выковыряв её ножом, я замер в недоумении. Лукьяновцы провожали нас салютом из короткоствольных «калашниковых» и пистолетов. А на моей ладони лежала остроносенькая пуля калибра 5,65. В памяти услужливо всплыл

фрагмент лекции Махдиева: «Снайперский патрон для автоматов «Гроза», «Вал» и специальной снайперской винтовки «Винторез». Имеет дозвуковую скорость полета, но за счёт тяжёлой пули особой конструкции пробивает большинство бронежилетов на дальностях до 400 метров». И мне было известно только одно оружие, которое могло столь метко выпустить «тяжёлую пулю особой конструкции» не вдогонку, а навстречу нам. «Гроза», конечно. Эх, и гад же ты, Стрелок! Стоит выжить уже только для того, чтобы с тобой посчитаться.

И снова мы брели по оставленным караваном следам и не могли нагнать его. И вновь мне мерещилось, что где-то в Зоне идет подспудная работа, заставлявшая аномалии появляться и исчезать, животных менять свои вид и суть, а людей… Что Зона делает с людьми?

Где мы потеряли след каравана, уже и не вспомнить. Кажется, не доходя до Откосов… По-моему, амазонка не догадывалась, почему нас понесло на юго-восток, для неё было главным как можно дальше оторваться от возможной погони. А там уж можно было бросить попутчика и повернуть, куда надо. Но чем дальше, тем ей становилось хуже. Когда она нечаянно прижималась ко мне, через грубую ткань чувствовалось горячее тело, лицо раскраснелось, зрачки расширились, дыхание участилось.

Откосы красовались перед нами, а я стоял, растерянно глядя вперёд. Ровное пространство было покрыто тяжелой, жирной пылью вперемешку с обкатанной матовой галькой. Над пылью проблескивали легкомысленные звёздочки и искорки. За ровной площадкой смутно виднелись в мутно-оранжевом тумане редкие неподвижные деревья, а за ними уже ничего различалось. Сухо запершило в горле. Амазонка чихнула.

– Будь здорова.
– пожелал я -Автомат не урони. Идём, что ли?

«Идём» – было громко сказано. Фактически мне уже приходилось тащить раненую на себе. Пыль издавала под подошвами крахмальный хруст. Я рискнул идти там только потому, что площадку пересекали цепочки из отпечатков кабаньих копыт. Свиньям можно, а почему нам заказано? Почему заказано, понял слишком поздно, когда мы добрели до середины. Кабаны с мудрой отвагой проносились по площадке галопом, но мы-то едва тащились. Неведомые силы успели за это время накопить необходимое раздражение против нагло топчущих аномалию хамов и шарахнуть их от души.

Искорки толстели, превращались в бледные желтоватые огоньки. Успею, надо успеть, подумал я. Вот уже много лет, когда приходила мысль о смерти, она не вызывала у меня ни страха, ни огорчения. Но теперь вдруг до безумия захотелось уцелеть.

Наверное, сработал доставшийся от первобытных предков животный инстинкт: я бросил амазонку в пыль и упал на неё сверху, распластался, стараясь закрыть собой. Крепко зажал ладонями лицо: всё, что угодно, только не глаза! Толстенная ветвистая молния метнулась прямо над головой. Смог еще подумать, что барабанные перепонки лопнут от громового раската, успел почувствовать, как меня обсыпали тысячей тысяч невидимых раскалённых добела угольков. Потом адский, словно вырвавшийся из доменной печи, огненный вихрь сорвал меня, поднял, отнёс на пару метров в сторону и заботливо протер угольями оставшиеся неповрежденными части тела. Последнее, что я услышал – разрывы патронов в магазине автомата и обойме «Форта».

Из записной книжки Старика

Гриль. Аномальное образование диаметром 8- 12 метров, накапливающее нечто похожее на статическое электричество, но точная природа явления не изучена. Так что возможно, к «настоящему» земному электричеству фактор поражения имеет весьма косвенное

отношение. В других Зонах таких аномалий не выявлено, а в Хамской их наблюдали только со стены на довольно значительном расстоянии. Потревоженная аномалия «раскачивается» довольно долго, так что на большой скорости её вполне можно проскочить. Зато потом на её пятачке взрываются десятки мини-молний, при этом поражение для любого живого существа, не успевшего прижаться к земле, почти всегда смертельно. После этого образуется вихрь бледного огня, несколько раз хаотически пробегающий по площадке. Характерной особенностью гриля является довольно толстый слой мельчайшей тяжёлой пыли, маслянистой на ощупь и иногда скатывающейся в мохнатые шары размером с футбольный мяч. Ночью аномалия легко обнаруживается любыми видами детекторов или с помощью бросания мелких предметов. Образует три вида "штук": поросячьи хоботки, сопли чёрта и духовитые свистульки.

Продолжение рассказа Старика

Что было потом – помню плохо. Воспоминания вроде отснятой фотопленки, которую еще раз сунули в фотоаппарат и отщёлкали заново. Предыдущие и последующие кадры наслоились друг на друга и только с невероятным напряжением удаётся хоть что-то распознать. Откровенные кошмары и очевидный бред перемежаются с такой невероятной явью, что не удаётся их различить. Самым лучшим было бы забыть всё и навсегда. Но забыть не получается. Впрочем, как и вспомнить.

Кадр первый.

Я, одетый в простые холщовые рубаху и штаны, стою в коридоре диковинного сооружения. Строители его, кажется, не имели никакого понятия о кривизне и декоре. Идеально параллельные чистые серые стены из чего-то среднего между графитом и алюминием. Тёмно-серый пол, для босых ног ни холодный, ни теплый. Коридор ведёт куда-то вниз с идеальным небольшим уклоном. Я знаю, что надо идти туда. Хотя… куда же еще-то? За поворотом открывается выход в огромнейшее помещение, уставленное параллелепипедами самых разнообразных размеров и оттенков серого цвета. В противоположных стенах слева и справа от меня имеют место несколько дверей.

Едва я успеваю осмотреться и понять, что смотреть, в общем-то не на что, как справа на черном фоне стены внезапно возникает он. Росту в нём – все пятнадцать метров. Может, даже больше. Правая нога – чудовищная, с бугристой мускулатурой, покрытая грубой, заросшей редкой и жесткой шерстью кожей и заканчивающаяся бочковидным копытом. Левая – механическая, с переплетением зудящих цилиндров, клацающих клапанов, пульсирующих трубочек. Левая ручища с устрашающей когтистой трехпалой лапой. Вместо правой – протез-автомат. Огромная грудь, чудовищные плечи и шея. И – в невероятном контрасте со всем описанным – вполне человеческая (если не считать невероятных размеров и стальных бараньих рогов на висках) голова.

Мне не страшно, скорее любопытно. Я готов к чему-то подобному.

Он следует в центр зала, гудя и пощёлкивая своими механизмами, усаживается на нагромождение самых больших параллелепипедов. Я запоздало успеваю понять, что они и сложены-то как раз в форме неуклюжего не то кресла, не то трона.

– Начнем.
– объявляет он гулко, но внятно.

– Вы бог?
– задаю я идиотский вопрос. Очевидно, он слышал его миллиарды раз, потому что совершенно равнодушно отвечает:

– Забудь нелепые выдумки: «бог», «дьявол».

– Но как же тогда…

– Можешь называть меня Ваша Честь.

– Как судью?

– Я и есть Судья. И сейчас вызываю свидетелей обвинения.

Двери в левой стене растворяются и начинают выходить (входить?) люди, звери.

– При жизни ты многим причинил боль.
– поясняет Судья.
– Пришло время подвести итоги. Все обиженные тобой – здесь. Тысяча восемьсот девяносто шесть человек и шестьдесят пять животных. Никто из них не имел возможности уклониться от вызова и свидетельствования против тебя, даже если бы захотел этого.