"Фантастика 2024-82" Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
Тот из пришельцев, от которого за кабельтов ыхразило принадлежностью к органам, вежливо, но настойчиво добавил:
— Этот документ изучить, запомнить и уничтожить.
Приказ был насквозь понятен.
Торговая делегация СССР уехала из Гамбурга на поезде. Рославлев чуть не на каждой станции посылал за газетами; советских в киосках, понятно, не было, но заголовки немецких газет неукоснительно переводились. И ровно ничего тревожного о судьбе "Красного Донбасса" не сообщалось.
Полознев, отдать ему справедливость, рассуждал здраво:
— Сергей Васильевич, если ваша
Капитан Михеев прилагал все мыслимые усилия, дабы избежать нежелательной встречи. Ему надо было пройти всего-ничего до входа в Скагеррак — меньше суток — но и того хватило для английского крейсера.
Полпути до пролива было пройдено, когда помощник подал голос:
— Гляньте, Афанасий Софронович, "купец" идет. Шведский флаг.
— Вот именно, шведский, — буркнул капитан на справедливое замечание помощника. — да только по надстройкам он типичный англичанин.
Помощник, хотя был умен, лишь в тот момент догадался, почему капитан был столь мрачен с самого момента отхода.
— За нами идет охота? — брякнул он открытым текстом. Ответом был красноречивый взгляд.
— Правей на румб к весту.
Подобное вмешательство капитана в действия вахтенного помощника могло вызвать, по меньшей мере, удивление, но сказано ничего не было.
Чужой "купец" разошелся с "Красным Донбассом" на дистанции в милю с небольшим. Через полчаса уже никого видно не было, и тогда последовала команда:
— Румб к осту. Полный вперед!
Это было насквозь понятно. Капитан создавал впечатление, что берет мористее, надеясь, что соглядатай именно об этом и сообщит.
Через два часа стало ясно, что попытка скрыться не удалась.
— Крейсер, идет почти полным. Британец.
Голос помощника звучал спокойно, хотя ему было очень не по себе.
Капитан отвлекся, нацарапал записку и велел отнести ее в боцманскую выгородку — ту самую, в которой расположился радиолюбитель Кольцов вместе с любительской станцией. Надобно заметить, что ее подключили к довольно мощному усилителю, так что на выходе получился как бы не киловатт мощности.
Содержание радиограмм поначалу было вполне невинным, с какой бы точки зрения их не рассматривать. В эфир летели позывные UXM3F. Довольно скоро пришел ответ. В переводе с радиолюбительского жаргона на человеческий язык разговор получился примерно таким:
— Меня зовут Турстейн. Я живу в Дверберге, Норвегия, — пришел ответ. — Как тебя зовут и где ты проживаешь?
Кольцов назвался, объяснил, что он вышел в эфир там-то, находясь на борту советского торгового судна. Разумеется, Турстейн, будучи истинным радиолюбителем, не преминул спросить
Пока шел сеанс связи, быстроходный крейсер Его Величества нагнал "Красный Донбасс" с его парадным ходом в пятнадцать узлов. На фалы фок-мачты крейсера взлетели сигнальные флажки, продублированные ратьером. Послание было недвусмысленным: "Застопорить ход! Принять досмотровую партию". Но дальше последовало еще более грозное: "Отключить судовую радиостанцию! При попытке выйти в эфир открываю огонь без предупреждения".
Приказ чуть-чуть опоздал. Как только "Бервик" сблизился на дистанцию, с которой можно было прочитать название, в эфир полетела радиограмма о сближении на расстояние двух миль английского крейсера "Бервик" с явно враждебными намерениями. Ее передала судовая рация. А в трюм понесся матрос с запиской электрику Кольцову. Тот отреагировал радиограммой: "Здесь UXM3F! Нас нагоняет английский крейсер "Бервик"."
Капитан Михеев все еще не потерял надежду на более-менее мирный исход. Машины были застопорены. Судовая радиостанция молчала. Заговорили орудия.
Дистанция одиннадцать кабельтовых считалась очень близкой еще тридцать лет тому назад. Сейчас же, с централизованным управлением артиллерийским огнем и при волнении не более четырех баллов условия стрельбы можно было смело назвать полигонными. Да что там: даже в тридцатые годы подобные дистанции на артиллерийских учениях не устанавливали.
Ничего плохого не было в мыслях немецкой команды специалистов. Они делали свое дело, пребывая в твердой уверенности, что успеют закончить работу к моменту прибытия в Ленинград. Расчет оказался неверным.
Первый же восьмидюймовый снаряд попал в надстройку и разорвал в мелкие куски то место, где полагалось быть судовой радиостанции. Разумеется, антенна, выходившая на фок-мачту, была перебита. Второй снаряд был выпущен из четырехдюймового орудия. Он ударил почти точно по миделю чуть выше ватерлинии, пробил обшивку и разорвался среди принайтовленного груза. Произведи кто-то дознание, можно было бы с чистой совестью констатировать в протоколе смерть семи человек из немецкой команды, восьмой же был контужен настолько сильно, что шансы на выживание у него были минимальные. Третий и четвертый снаряды привели к появлению пробоин уже ниже ватерлинии. Если до этого у "Красного Донбасса" еще сохранялись шансы, то сейчас разве что военные моряки, обученные и тренированные по части водяных тревог, могли бы спасти судно. Но таковых на борту не было.
Из выгородки Кольцов не видел взрыва снаряда в надстройке, но слышал его грохот. Предупреждения и инструкции особиста он помнил хорошо и потому сразу же застучал ключом: "SOS нас обстреливают". Следующие взрывы прозвучали глуше. Лампы передатчика уцелели и тускло светились. Радист продолжал передачу. Он знал, что радиограмма ушла в эфир. Кольцов зло усмехнулся. Больше он ничего не успел сделать: английские артиллеристы, методично дырявившие пароход, дошли до кормы. Осколки четырёхдюймового снаряда легко пробили тонкий металл обшивки и изрешетили ахтерпик и всех, кто там находился…