"Фантастика 2024-9". Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
Подобным образом глумиться над другими было не в моей натуре. Но оставлять наглеца безнаказанным я не собирался.
Разумеется, моя незамысловатая подколка оказала на Фрога нужный эффект.
– Это был не бой, тупой ты хум! Это была… - начал он говорить, но тут же осёкся, как будто сболтнул лишнего.
И в ту же секунду он поступил так, как поступает любой оскорблённый человек, когда у него заканчиваются слова. Он бросился на меня в атаку.
Надо отдать ему должное – атака была настолько стремительной, что я, накачав себя молнией, едва успел увернуться от его любимого
Я уже приготовился атаковать в ответ, когда по двору прокатился бас Отца Джуна.
– А ну хватит! Я Отец Семьи и запрещаю вам двоим драться! – прокричал он, и его голос в конце сорвался на фальцет.
Для меня его крик не имел никакого значения. Зато на Фроге была его Метка, и он, подчинившись воле Отца, мгновенно отшатнулся от меня как от прокажённого. Драться с противником, который боится к тебе даже прикоснуться – удовольствие сомнительное. Так что бой закончился, не успев начаться, и мы оба, тяжело дыша и скрипя зубами от ярости, повернулись к Отцу.
Отец Джун стоял на крыльце. Как обычно наглый, полный, с мерзкой улыбочкой на жирном лице. Только в этот раз он вдобавок выглядел каким-то взволнованным, как будто сделал что-то запрещённое и боялся, что его схватят за руку. Одновременно с этим зуд в голове, мучавший меня весь день, достиг максимального уровня. Я прямо физически чувствовал, что происходит что-то неправильное.
Тут зуд прекратился, и к Отцу Джуну подбежал выскочивший откуда-то из внутренних помещений Особняка Том. Он покачал головой, как будто давая Отцу понять, что не сумел что-то сделать. На меня он при этом смотрел так, как будто боялся, что я на него брошусь. Странно это всё. Что он мог такого сделать, чтобы меня опасаться?
И тут я понял. Эти двое пытались пробраться в Башню! Зачем им это было нужно я не знал, но наверняка, чтобы выяснить какие-нибудь наши тайны и планы или, например, поставить подслушивающее устройство. Такая подлость вполне в духе этой парочки!
Понял я и что за зуд меня беспокоил. Анна же сказала, что настроила систему безопасности Башни на меня. Получается, что этот зуд оповещал меня о том, что кто-то без моего разрешения пытается попасть внутрь! И, судя по тому, что зуд стих, а Том и Отец выглядели разочарованными, пробить установленную Анной защиту им не удалось.
Я бросил взгляд на Анну. Она, Энергетик-Абсолют, всё прекрасно чувствовала сама. Коротким кивком она подтвердила все мои подозрения.
Отец Джун действительно пытался проникнуть в выделенную моей Артели башню, и это было прямым нарушением распоряжения Дона ничем нам не мешать! За это я теоретически мог сдать его Дону. Но лишь теоретически. На самом деле я очень сомневался, что Дон вообще обратил бы на такую ерунду хоть какое-то внимание.
Но вот шанс припугнуть Отца Джуна я всё равно упускать не собирался.
– А чем это вы тут занимаетесь? – ухмыльнувшись, спросил я Отца Джуна. – Случайно не пытаетесь проникнуть туда, где вас не хотят видеть? Уверен, что Дона это совсем не обрадует!
Впервые на жирной морде Отца Джуна я увидел то, что можно было назвать паникой. Но надо отдать ему
– Весь Особняк ещё принадлежит мне, щенок! – рявкнул он в ответ. – И твоя башня – часть Особняка! А значит, она тоже моя! Что хочу с ней, то и делаю! Как и сам ты, тупой хум, принадлежишь мне! Твоя Артель – часть моей Семьи! Так что быстро докладывай мне всё, что ты собираешься сделать! И открой мне доступ к Башне!
Как бы мне ни хотелось признавать, Отец был прав. Это был его Особняк, а моя Артель – часть его Семьи. В обычном случае я вынужден был бы ему подчиниться и выполнить всё, что он хочет, иначе лишился бы головы. Таковы были порядки Кланов.
Вот только у нас был необычный случай. Мало того, что у меня не было Метки Клана, так я и не находился в прямом подчинении Отца Джуна. В наших с ним отношениях всегда присутствовала тень Дона.
Я очень не люблю ссылаться на авторитеты. Но иногда это лучший способ добиться того, что тебе нужно. Например чтобы тебя и твою команду оставили в покое.
– За все свои действия я отвечаю перед Доном и только перед ним! – ровным голосом ответил я ему. – То, что я живу в Особняке и Артель создана на базе вашей Семьи – лишь дань традиции. Реального отношения ни я, ни моя Артель к вам не имеем. А значит и отчитываться не должны! Вы для меня ничего не значите!
Стоящие за спиной Отца Джуна парни зароптали. В их представлении мои слова были нарушением всех возможных правил, самой настоящей ересью. Они даже представить не могли, что кто-то может так ставить их дорогого Отца на место!
И, разумеется, меня попытались наказать.
– Головорезы, этот грязный хум оскорбил нашего Отца! – прокричал Фрог, обнажая топор и выходя вперёд. – За такую дерзость мы должны порубить их всех!
Головорезы, пусть не все и не очень охотно, откликнулись на его клич, вставая рядом с командиром. Лица у них были хмурые. Похоже, они действительно готовились к драке.
– Ну что вы так, я же вас не просил… - не очень убедительно произнёс он, пряча в густой бороде улыбку.
Я тихо выругался себе под нос. То, что сейчас происходило, напоминало самую откровенную подставу. И её режиссёром выступал Отец Джун. Моё столкновение с Фрогом было мелкой частной ерундой и никак его не касалось. А вот отсутствие уважение к Отцу и его авторитету – это был проступок куда более серьёзный! За него можно было покарать, не боясь следующего за ним наказания…
Вся сцена была срежиссирована так, чтобы я публично якобы оскорбил Отца, усомнившись в его власти, тем самым дав Головорезам и в особенности напрочь отбитому на голову Фрогу устроить кровавую баню, вырезав нас всех подчистую.
Что самое обидное, Отец Джун оставался вроде как ни при чём. Он даже пытался их остановить. И плевать, что неубедительно! Главное, что пытался. За такое Дон будет иметь право разве что его наказать, и то не сильно, но оставить живым и при должности. Фрогу и участникам драки, конечно, ничего хорошего не грозило, но Отца это и не волновало. Я бесил его так сильно, что он был готов поставить на карту очень многое, лишь бы увидеть моё тело, сотрясающееся в предсмертной агонии.