"Фантастика 2024-94". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
– Так если немцы займут Слоним, то вся армия окажется в мешке! – воскликнул майор-танкист.
– Ну и что, – ответил я, – главное, чтобы они не рассекли армию вдоль трассы Слоним-Белосток. Вот если им это удастся, тогда нам точно труба! А так это только теоретически представляется, что армия в котле, на самом-то деле это немцы сейчас подставляют нам задницу. Если вермахт завязнет в горловине Белостокского выступа, то не сможет перенаправить свои ударные соединения на восток, и наши там смогут перегруппироваться и контратаковать. Ну а если немцы в районе Слонима оставят только заслон, чтобы нас удержать в мешке, а основные силы направят в сторону Минска, это для них будет еще хуже. Не забывайте, что Десятая является самой мощной в Красной армии – одних танков у нее больше тысячи, пускай за это время многие уже уничтожены в боях, но все равно создать бронированный кулак возможно, и ему будет вполне по силам сбить этот немецкий заслон. А дальше уже мы оказываемся в тылу у наступающих фашистов. Ох, и повеселимся там от души! Оторвемся по полной программе – за все наши муки, жертвы и бессонные ночи!
Я достал
– Вот, видите, фашисты бьют исключительно по флангам Десятой армии. При этом Вторая танковая группа нацелена на Слоним и Барановичи.
То есть у них задача – перерезать пуповину Белостокского выступа и гнать дальше на Минск. Мы им, конечно, хорошо дали по морде, но немцы народ предусмотрительный и наверняка имеют мощные резервы на этом направлении. Ведь цели-то у них грандиозные, и подготовились они к их выполнению с немецкой тщательностью. Потеря 47-го моторизованного корпуса их не остановит, и вермахт продолжит выполнять намеченный план. А наша задача – засунуть как можно больше палок в колеса этого плана. А если удастся, то вбить в них такую оглоблю, что даже смазка всеми резервами их чудовищного катка не поможет, адский механизм начнет давать сбои и в конечном итоге рассыплется.
Я оглядел столпившихся вокруг стола командиров и задержал взгляд на Бедине. Решение назначить командиром создающегося оборонительного узла лейтенанта госбезопасности было вынужденным. Как пехотный командир, он, конечно, ноль – ни тактики, ни устава не знает, но не это сейчас было важным. Главным в этот тяжелый момент были исполнительность и твердость, а этими качествами Бедин, несомненно, обладал. Без приказа он ни на шаг не отступит – перестреляет здесь всех на хрен, если начнут паниковать, но не побежит, спасая свою драгоценную жизнь. Может быть, и майор обладает такими качествами, но его я не видел в тяжелых ситуациях, а сейчас полагаться только на опыт и звания никак нельзя – не та ситуация, и перестраховаться не получится. Чтобы хоть как-то снять проблемы и противоречия, которые могут возникнуть между армейскими командирами и всего лишь лейтенантом госбезопасности, я спросил у танкиста:
– Слушай, майор, тебя не ломает, что придется подчиняться командиру из ведомства Берии? Все-таки ты сейчас исполняешь обязанности комдива, можно сказать, это генеральская должность, а придется отчитываться перед командиром, у которого всего лишь по одной шпале в петлицах?
Майор в ответ хмыкнул, уставился на меня своими усталыми, раскрасневшимися глазами и заявил:
– Да какие сейчас могут быть счеты и амбиции – главное остановить фашистов! Да к тому же вы недавно очень хорошо продемонстрировали нынешние реалии – артиллерийский подполковник приказал расстрелять генерал-майора, и не кому-нибудь, а людям, одетым в форму органов госбезопасности. И что интересно, это распоряжение было принято ими к немедленному исполнению. Ведь вы сразу узнали комдива 36-й кавдивизии, но решение было молниеносным, и кстати, с ним я полностью согласен. Сука этот Зыбин – давить таких надо в зародыше. До войны я его тоже видел – важный был генерал, правильные слова говорил, а как хреново стало, так сразу в кусты. Слишком доверчивые мы были – такого гада пригрели!
Убедившись, что дрязг по поводу дележа власти вроде бы не предвидится, я наконец-то высказал мысль о главном, о тех выводах, которые пришли мне в голову, когда мы пробивались после бомбежки по шоссе, раздолбанному авиацией немцев. Еще раз оглядев командиров, я очертил пальцем контуры на карте и начал говорить:
– Четвертая армия немцев, которая давит с южного фланга, по-видимому, имеет цель перерезать шоссе в районе Волковыска, и 25-я танковая дивизия попала, кстати, именно под их каток. Но этот удар не настолько страшен, в отличие от того, который наносила Вторая танковая группа. Весовые параметры у этих армий разные – у Четвертой нет механизированных соединений, а значит, она не в состоянии создать мощный бронированный кулак, и наши части вполне могут с ней бороться. Конечно, если паниковать не будут. Вот скажи, майор, ты участвовал в боях с соединениями из этой армии – много ты видел немецких танков?
Майор задумался, озадаченно почесал затылок и несколько смущенно ответил:
– Да, действительно, не видел я танков, только штурмовые орудия с короткими 75-миллиметровыми пушками и бронетранспортеры «Ганомаг», а также много мотоциклов с пулеметами в колясках. Обычно все эти шавки висят на самом хвосте, а только развернешься, чтобы контратаковать, они врассыпную. Хитрые, гады, обычно в горячке боя кидаешься за ними – и тут же напарываешься на артиллерийский огонь. Хорошо, если ты на Т-34, а если на бэтэшке или на Т-26, пиши пропало – как свечи они горят от огня немецкой артиллерии. Лучше уж лоб в лоб встретить самоходку с «окурком» в башне, чем готовую к бою немецкую «колотушку». А еще у немцев в боевых порядках появились какие-то новые противотанковые пушки. Легкие танки они поджигают на километровой дистанции, а вблизи от их огня даже тридцатьчетверке не поздоровится, особенно если долбанет по борту.
– Да, слышал я о новых германских противотанковых пушках – Пак-38 их название, калибром пятьдесят миллиметров. Орудие, конечно, классное, но немцы начали их производить только в прошлом году, а значит, в войсках их должно быть не очень много. И главное сейчас не качество вооружения, а то, кто им управляет, то есть обученность солдат – бойцы они, или стадо баранов. Даже этой новейшей германской пушке не по зубам КВ или лобовая броня тридцатьчетверки, только вот опыта боевых действий нашим танкистам явно не хватает. Мечутся, как полоумные, а в итоге их
– А что делать, товарищ подполковник, – воскликнул майор-танкист, – реально же контратаки танков, да и пехоты, вязнут в немецкой обороне! Отбиваются с громадными для нас потерями!
– Что делать, ты и так уже должен понять! Ты же видел метод противодействия немцам батальона Сомова: пропускать на живца передовые части противника и бить их с тыла. Непродуманными контратаками немчуру не остановишь – они вояки опытные и на такие безумные наскоки плевать хотели. У них пара батарей «колотушек» с опытными расчетами следуют за передовой моторизованной частью, и как только ее пытаются контратаковать, в дело вступает противотанковая артиллерия, ну и минометы, конечно. А если контратака мощная, то они вызывают авиацию. При таком раскладе остановить немцев можно только из подготовленных заранее засад или если контратаковать будет крупное соединение с артиллерийской поддержкой.
– Вы еще скажите «с подготовленных заранее позиций», – иронически произнес майор, – а если такого нет, и ты уже измотан боями; резервов нет, снабжения нет, а немцы – вот они, рядом, и прут, чтобы тебя уничтожить. Вот тогда что делать?
– Тогда нужно, в первую очередь, взять себя в руки и подумать холодной головой, где подходящий рельеф местности, чтобы за него зацепиться. Если близко нет такого, тупо выставляешь тяжелый танк на перекресток, вдобавок сажаешь под него расчет с ручным пулеметом и отсекаешь преследователей. Немчура замучается пыль глотать, чтобы сбить такой заслон: «колотушки» Т-34, а тем более КВ, не возьмут; минометы этим танкам по хрену; вызывать тяжелую артиллерию – пройдет уйма времени; авиацией – тоже не факт, что смогут быстро уничтожить такого бронированного монстра. Вот тебе и выигрыш во времени. Пока герои, оставшиеся в танке, вызывают огонь на себя, вполне можно оборудовать грамотные позиции, чтобы встретить фашистов.
– Все у вас ладно получается, как по писаному, в реальной же жизни немцы нас имеют как хотят, а мы кутятами в кучу собьемся и сделать ничего не можем.
– Как не можем? А танкисты из батальона капитана Сомова разве не отрубили висевших на ваших плечах немцев, а пленного командующего Второй танковой группой ты разве не видел? И все это результат того, что моя бригада не идет на поводу у немецких стратегов, не дергается, если враги уже в тылу. Это генералы вермахта расписали, что с оголенными флангами и с угрозой попасть в мешок наши соединения будут любыми путями стремиться избежать окружения. Вся наша доктрина построена на том, чтобы соединения чувствовали локоть соседа, и немецкие генералы это прекрасно знают. Но в этом мы не оригинальны – все армии Европы исповедуют такую доктрину. Тактика глубоких фланговых прорывов в глазах немцев единственно верная, ведь именно благодаря этому они одержали все победы в Европе, а мы их как раз на этом и сможем подловить. Пусть бьют, прорываются, гонят хоть до Минска, а мы возьмем и не уйдем из Белостокского выступа. Десятая армия будет висеть над ними как дамоклов меч. А как только самые боеспособные моторизованные части вермахта уйдут вперед, мы обрушим на них, прямо им в спину, наш карающий удар. Или ударить не в спину, а в самый мозжечок – все-таки нам самим будет затруднительно протиснуться сквозь бутылочное горлышко выхода из Белостокского выступа, тем более когда господство в воздухе за немцами, к тому же они самое узкое место постараются плотно заткнуть самыми боеспособными частями, усиленными артиллерией. Но вот на запад дорога открыта – там масса шоссе, проселков, и болот практически нет; немецких воинских контингентов тоже не много, и все они вовсе не дивизии первого эшелона, а значит, отстой, и мы будем среди них, как стая волков в большом стаде травоядных. Где-то в районе Варшавы находится штаб группы армий «Центр»; отрубим голову гидре, и все ее щупальца – в виде ударных армий – начнут конвульсивно дергаться, в конце концов развалятся, тем более мы еще уничтожим склады и перережем линии снабжения. А ходу до бывшей польской столицы от границы СССР всего-то восемьдесят километров. Наши передовые механизированные части могут начать штурм ее предместий уже на следующий день после начала наступления.