"Фантастика 2025-116". Компиляция. Книги 1-27
Шрифт:
Бугор, быстро оторвал взгляд от пальцев рук и зыркнул на меня. Слишком быстро, что бы это заметил Карел, но я увидел этот взгляд. Так опера смотрят на мелкого жулика, который пытается им повесить лапшу на уши. Они это знают, но позволяют говорить дальше, дабы задержанный утопал в своем вранье все глубже и глубже. Мне слишком знаком этот быстрый взгляд. Это мой взгляд.
— После выяснения всего, что я тут знаю и видел… я про оборону и наличия оружия… нафиг я им сдался? Или у них нехватка кадров? Или я настолько ценен? Я ж пустой!
Бугор снова быстро на меня посмотрел, но ничего
Карел, откинулся на спинку стула и задумчиво смотрел в окно. Было видно, что он мне окончательно не поверил, но я ему уже не интересен. Жить мне тут вроде бы разрешат. Как в прямом, буквальном смысле, так и в переносном.
Я, вдруг понял, как у меня затекла спина. Пусть несколько секунд, но в полнейшем напряжении, чуть не окончились для меня судорогой.
Старею, старею…
— Я тут, пока блукал в городе, вот о чем подумал…, - заговорщицким тоном продолжил я, и нагнулся слегка вперёд. Со стороны могло показаться, что я доверительно приблизился к собеседникам. На самом деле я просто пытался мышцы спины растянуть.
****
Перемены в стабе для меня были значительны, и где-то даже неожиданные. В казарме меня встретили как родного. Шкаф, едва не задушил в своих объятиях. Ботан… так и оставался ботаном.
Усевшись по-турецки на матрас в свой угол, я начал шутками и прибаутками отвечать на вопросы обступивших меня носильщиков-грузчиков. «Высшая каста» охранники, так же проявляли интерес к моему явлению. В казарме, между нами различий не было, все равны как на подбор. Градация начиналась во время выезда в город. А так все равны конечно…
Только не надо забывать, что кто-то из этих равных целился в мою голову из автомата. И не побоялся сделать выстрел. Рано или поздно я выясню кто это был. Рано или поздно. Лишь бы только не совсем поздно.
А пока я источал добродушие и счастье от нахождения в дружном коллективе. Угощал всех принесенным с собой хорошим вискарем. Жал руки и похлопывал по плечу. Эта часть тоже была мной отрепетирована.
Мой личный «спортзал», стал общим достоянием. После очередного похода в город, притащили какие-то тренажеры, боксерские мешки, перчатки. Кое где, виднелись творения местных сварных и прочих кулибиных.
Железом гремела почти вся молодёжь стаба. Хотя точный возраст человека после долгого употребления живчика определить точно сложно. Вот только долгого времени не было. У некоторых совсем не было.
На краю погрузочной платформы из мешков, наваленных друг на друга в три-четыре слоя по высоте и огораживающих небольшую площадку, была сделана гладиаторская арена. Схватки проходили, сначала ежедневно. Затем, Бугром, в целях экономии живчика, было принято решение, ограничится одним днем в неделю. Травмировали друг друга бойцы нещадно. Отпаивать проигравшего целебным и дефицитным напитком и ждать пока он не придет в товарный вид, не было никакого желания.
Первым из первых бойцов, был, на мое удивление — Шкаф!?
Все-таки масса берет свое!
После моей пропажи из кузова автомобиля, его захотели сделать уборщицей в казарме. Тот, с таким решением был категорически не согласен. Все-таки стоит только человеку один раз всплыть на поверхность и глотнуть воздуха,
Буквально, разорвав лицо нахалу, Шкаф, стал крут и опасен для всех. Именно он придумал «Арену» для боев. Отныне, любые конфликты, которые в мужском коллективе возникают неминуемо, разрешались на Арене.
Тот, явно нашел себя в рукопашных боях. Видимо, какое-то дикое и первобытное чувство спало в этом добродушном увальне. Может он просто не угадал с моментом своего рождения? Надо было родится ему во времена Римской империи и стать гладиатором в цирке Колизея. Или быть берсеркером у викингов.
Впрочем, я думаю, что он нашел себя и тут. Кем бы он был в той жизни. Работягой на каком ни будь заводе? Счастливым мужем своей супруги? Вытирал сопливый нос своему чаду, гуляя с ним по двору между серых пятиэтажек? Обычная, серая, посредственная жизнь. Дом-работа-дом-работа-пенсия-гроб.
А здесь он уважаемый всеми человек! Герой Арены! И смерть его будет не в обоссаной постели, а в бою! Погибнет как настоящий мужчина. Мне кажется, если бы перед Шкафом появился выбор, вернуться назад или остаться здесь, в этом жутком мире — он выбрал бы Стикс! Но такого выбора перед ним стоять не будет.
Шкаф, там царил и верховодил. Я бы никогда не подумал, что в этой туше скрывается столько бескрайнего бешенства. Начинал любой бой он нехотя, неуклюже переваливаясь с ноги на ногу. После первого же пропущенного удара по лицу или в корпус, глаза его мгновенно наливались кровью, и он превращался в зверя. Несколько раз, как со смехом рассказали мне, его противник, пытаясь спастись, перепрыгивал ограждение в виде мешков и Шкаф бегал за ним по всей Базе для того, что бы изувечить.
Словом, было очень весело!
Пару раз приходил Кот, но желающих сразится с ним не нашлось. Тот, с такой же равнодушной миной ушел к себе. Кот, был вне конкуренции.
Ко мне все относились, подчеркнуто уважительно-нейтрально. Раньше Шкаф был моим другом, теперь я стал другом Шкафа.
У меня появился новый почитатель! Ласта! Долговязый парень лет двадцати, который появился в стабе во время моего отсутствия. Лицо, не обезображенное интеллектом, заторможенный и просто тупой. Его особенностью — был размер его ступни. Как выяснилось, раньше, родители покупали ему обувь в каких-то специализированных магазинах для инвалидов. Другая обувь на него просто не налазила. Размер, был просто неизвестен науке! Кто именно и накой черт его притащил в стаб, все делали вид, что не помнили.
У него был слабый дар сенса, но развивать его в нем, из-за его тупости никто не спешил. Его терпели только потому, что он добровольно взял на себя обязанности мусорщика, подметальщика, чистильщика и так далее. В казарме прекратились извечные споры, кто тут самый чмошный?! Впрочем, над ним не стебались и не издевались, он был настолько безобиден и бестолков, что он даже не понимал, что над ним кто-то прикалывается.
Если я считал Шкафа вечным ведомым, то Ласта поражал меня своей покорностью. Он просто следовал за мною как привязанный.