"Фантастика 2025-20. Компиляция. Книги 1-25
Шрифт:
Нет, голосок у Лады всё-таки довольно миленький и нежный, как и она сама – тростиночка на ветру. Вот сейчас пела под наш аккомпанемент песню «Проводница», и я буквально представил на нашей сцене молоденькую Людмилу Сенчину. А уж как я уговаривал Ладу спеть сольно! Это была целая эпопея. Девчонка упёрлась – и ни в какую. Мол, в хоре петь согласна, не так страшно, а одной стоять на сцене перед целым залом… Да я же в обморок со страху упаду!
Но недаром говорится, что вода камень точит. По идее, я мог бы и сам сдаться, найти более сговорчивую кандидатуру, но почему-то мне приспичило заставить исполнить эту вещь именно Ладу. Что любопытно, в прежней жизни песню «Проводница» я слышал от силы
Да, я зарекался брать чужие песни, но гимн и «Проводницу» пришлось использовать как способ достижения поставленной перед собой цели. К тому же не такие уж это и хиты, чтобы вокруг них устраивать половецкие пляски. Хочется продвигать своё творчество, пусть даже половина песен как минимум в это время той же цензурой будет воспринята неоднозначно. Можно, конечно, что-то почистить в текстах, но этим мы займёмся позже, когда всё устаканится и под ногами появится твёрдый фундамент. Пока же мы стояли на болотистой почве, которая в любой момент могла дать слабину и затянуть нас в трясину. И, в конце концов, что мешает песням без официального разрешения пойти в народ? Сколько их таких, полуподпольных исполнителей и групп, чьё творчество множится на катушечных магнитофонах… И чем я хуже их? Понятно, что органы могу меня и моих музыкантов вычислить и такое устроить, что мало не покажется, уж из училища исключат однозначно. Но, как говорится, кто не рискует – тот не пьёт шампанского. Да и влететь может, в общем-то, за распространение записей, а мы этим пока заниматься не планируем. Как и писать в текстах крамолу, очерняющую советский строй и его отдельных представителей.
– По-моему, неплохо, – сказал Валентин после очередного прогона.
– Согласен, – кивнул я. – Валь, можешь переложить мелодию на ноты? А то у меня с этим делом не очень, а ноты могут понадобиться.
– Да легко!
– И гимн заодно, ок?
– Без проблем… Кстати, я договорился с отцом насчёт тебя. Завтра у тебя же будет окошко между уроками и тренировкой? На четыре часа он тебя ждёт у нас дома. Вот, я адрес заранее на бумажке записал, держи.
Прежде чем расстаться, я поинтересовался у Лады, как обстоит дело с электропроводкой в её доме. Выяснилось, что все жильцы кроме одной спившейся тётки подписали заявление и завтра мама Лады отнесёт его в пожнадзор.
На следующий день в назначенное время я звонил в дверь 14-й квартиры дома № 21 по улице Пушкина. Меня уже ждали, дверь открыл Валентин, который сразу предложил мне пушистые тапочки, и проводил в гостиную. А ничего так 3-комнатная квартирка, потолки почему-то не такие уж и низкие для «хрущёвки», или просто так кажется… Вообще такое чувство, что недавно здесь делали ремонт, обои с какими-то китайскими узорами буквально сияли свежестью, а потолок – побелкой. Это они ещё не знают про подвесные потолки, а то бы, думаю, за этим дело не стало.
Две комнаты жилые, я так понял, родители обитают в большой, которая
Из кухни, откуда доносились приятные запахи, появилась мама моего музыкального соратника, Валя представил её как Елену Владимировну. Похоже, в своё время папа Валентина влюбился в чистокровную русскую девушку, но сын всё же больше смахивает на папашу. После знакомства с мамой меня подтолкнули в сторону третьей комнаты, дверь в которую вдруг распахнулась и на пороге появился невысокий и упитанный кучерявый мужчина. М-да, Валя не во всём напоминал отца, будучи на голову выше и в два раза тоньше.
– Валентин, это и есть ваш руководитель ансамбля? Ну что ж, давай знакомь нас. Меня зовут Борис Ефимович.
– Максим, – пожал я пухлую руку.
– Проходите, Максим, у меня уже всё готово.
Хм, вот это я понимаю стоматологический кабинет! Стены отделаны кафелем, раковина с водопроводом, шкаф стеклянный с прозрачными стеклами. На верхней полке – коробка с надписью «антианафилактическая укладка». Стеклянный стол, на котором под стерильной простынёй лежат инструменты. На другом – специальный электрический бикс для кипячения инструментов и небольшой термошкаф.
В центре кабинета стоит сверкавшая никелированными деталями бормашина, удобное кресло с подголовником, которое словно приглашало сесть в него и расслабиться, чтобы получить удовольствие. Рядом с бормашиной стул стоматолога на регулируемой стойке с круглой подушкой под задницу.
– Бормашина немецкая, – гордо провёл по блестящей поверхности аппарата Борис Ефимович. – В Пензе примерно такая, но чуть более устаревшая модель стоит только в облисполкоме. По сравнению с отечественными – небо и земля. Садитесь, юноша, посмотрим, что у вас во рту.
Во рту у меня обнаружились два коренных зуба справа и слева, требовавших пломбирования. Что стоматолог и собирался сделать в ближайшее время. Валька хоть и говорил, что его отец не возьмёт с меня денег, но я на всякий случай постарался уточнить этот вопрос.
– Максим, вы меня обижаете! – всплеснул руками Борис Ефимович. – Валя вам должен был передать, что для его друга я всё сделаю бесплатно. Передал? Ну вот, видите, зачем же вы переспрашиваете? Я вам даже из импортного материала пломбы поставлю. Давайте-ка, не будем терять время, открывайте пошире, сделаем анестезию. Надеюсь, у вас нет аллергии на лидокаин? А мы сейчас проверим.
Ваткой, смоченной в растворе лидокаина, он провёл по моим деснам, после чего принялся ждать реакцию организма.
– Вроде всё нормально, – наконец удовлетворённо потёр руки Гольцман, приступая к анестезии.
Ещё бы шприцы были одноразовые… За те час пятнадцать, что я провёл в кресле, Борис Ефимович совершенно безболезненно просверлил каналы в больных зубах, удалил нервы, всё там внутри почистил и поставил пломбы из композитных материалов.
– Вот и всё, – довольно заявил Валин отец. – Два часа не есть, не пить горячего и слишком холодного. Твёрдую пищу постарайтесь не есть сутки. Десять лет этим пломбам я гарантирую. Если вы, конечно, не станете слишком часто подставлять челюсть под удары соперников. Вы ведь ещё и боксом занимаетесь, как я слышал?