"Фантастика 2025-20. Компиляция. Книги 1-25

Марченко Геннадий Борисович

Она села в третьем ряду, с краешку, у прохода. Удостоверившись, что наш единственный зритель готов внимать звукам величайшего ВИА современности под названием «Гудок», я объявил песню «Проводница», после чего кивнул Юрке, и тот начал отбивать ритм.

А вместе с первыми аккордами улетучилось и моё волнение. Тем более что первую песню исполняла Лада, спела чисто, не придраться, после чего я её отпустил со сцены, и она стала второй зрительницей. Настала наша с Валентином и Леной очередь выводить рулады. Первой вступила Лена, апиновскую «Электричку» мы доверили

исполнять ей. Затем на «Малиновке» Валя и Лена помогали мне на припеве, причём нашему басисту приходилось изгаляться, чтобы через Лену дотянуться до микрофона, стоявшего перед синтезатором. Сделал в памяти зарубку, что неплохо бы приобрести ещё один микрофон. Вещь не такая уж дорогая, тем более что в музыкальных отделах продаётся свободно.

Дальше были «Одна», вовремя исполнения которой в глазах Верочки стояли слёзы, и «Никогда он уже не вернётся из боя». Здесь моя преподавательница уже откровенно достала носовой платок, которым принялась промакивать глаза. Всё-таки довольно сентиментальная барышня наша Вера Васильевна.

Чтобы немного её развеселить, я сольно исполнил песню «Незнакомка»[24], навеянную когда-то услышанной «Эй, красотка!» Кузьмина. Так, ни о чём песенка, чисто для создания позитивных эмоций. Вещь неплохо зашла, мне даже мои музыканты аплодировали, впрочем, также слышавшие её впервые.

– Твоя? – негромко спросил Валентин, когда я закончил играть.

– Вроде того, – скромно подтвердил я.

А затем, по некоторому размышлению, решил напоследок выдать «Созвездие Пса»[25]. Предупредил, что эту вещь по идее должен исполнять более половозрелый тип, нежели 15-летний юноша, но, может быть, наши немногочисленные зрители одобрят подростковую версию.

– И да, такого созвездия не существует, есть созвездие Гончих псов, – добавил я, прежде чем начать. – Но пришлось немного сжульничать ради рифмы.

Песня и впрямь не для мальчишки, ещё не познавшего, что такое настоящая любовь. Но меня уже было не остановить. Я пел и смотрел на Верочку, а она смотрела на меня. Наши взгляды пересеклись, зацепились и, казалось, уже ничто не сможет их разъединить. И так на протяжении всей песни. Когда смолк последний аккорд, все – и обе зрительницы, и музыканты – выглядели задумчивыми.

– Это действительно должен исполнять кто-то более взрослый, – сказала Верочка, вставая и подходя к сцене. – Но, когда ты пел, мне казалось, что на сцене как раз взрослый и находится. Это тоже ты сочинил?

– Ага, – покаянно вздохнул я.

– Максим, ты меня удивляешь всё больше и больше. И я всё сильнее сомневаюсь, нужна ли тебе с твоими талантами профессия помощника машиниста.

Не скажу, что меня в этот момент распирало от гордости, но было приятно слышать от предмета своих воздыханий такие слова. Лена за клавишными негромко, но отчётливо хмыкнула. Верочка тут же смутилась, опустив глаза.

– Спасибо вам всем огромное за концерт! Даже не верится, что всё это ради меня одной…

– Ну почему же, Лада вон тоже большую часть концерта просидела в зале, – поправил я. – Да и что тут такого, можно сказать, обычная репетиция,

только со зрителями.

Верочка улыбнулась, ещё раз всех нас поблагодарила и направилась к выходу, а я смотрел ей вслед и невольно глотал слюну.

– Может быть, ты из-за неё боишься отношений со мной? – вывел меня из созерцания ехидный голосок Лены. – Признавайся, Макс, запал на неё?

– Лена, прекращай уже, – смутился я так же, как недавно Верочка. – Она старше меня чуть ли не на десять лет.

– Так и ты выглядишь взрослее своих пятнадцати.

Этот разговор при Валентине, который интеллигентно делал вид, что ничего не слышит, и Юрке, с ухмылкой поглядывавшим в нашу сторону, начинал меня раздражать. Но поставить на место слегка зарвавшуюся клавишницу у меня почему-то не поднималась рука. Поэтому я просто сказал, что следующая репетиция, как обычно, в четверг, и мы поработаем с песнями, премьера которых состоялась сегодня в моём исполнении. А может, добавим и ещё одну, пока я не решил. Я уходил последним, сдав ключи дремавшему в каптёрке Петренко – с некоторых пор он разрешал мне самому открывать и закрывать актовый зал.

На улице моросил слабый дождик, однако зонты я по жизни не любил, мне нравилось, чтобы руки всегда были свободными. Поэтому я натянул на голову капюшон ветровки и уверенным шагом, всё ещё переживая про себя впечатления от нашего концерта, направился в сторону дома. Но тут моё внимание привлекла стоявшая под вокзальными часами знакомая фигурка с синим зонтиком над головой. Ну точно, Верочка! Интересно, что она там делает, почему не идёт домой? Вот охота ей торчать под дождём, пусть даже зонтик в руках?

Она посмотрела вверх из-под зонтика, на станционные часы, на её лице читалась явная обеспокоенность. Она явно кого-то ждала. И почему-то мне это не нравилось, какое-то нехорошее предчувствие поселилось подл ложечкой. И вскоре оно обрело форму высокого молодого человека в военной форме с букетом хризантем в руках, который чуть ли не бегом приблизился к моментально посветлевшей Верочке, которая не могла сдержать счастливой улыбки. Старший лейтенант? Капитан? Почему-то эти звания мне пришли на ум, когда я глядел, как он нежно целует ту, ради которой я ещё совсем недавно готов был горы свернуть. И которая ещё полчаса назад пела мне дифирамбы в актовом зале.

У меня ком встал в горле, а в носу предательски защипало. Сейчас я корил себя за то, что в прошлой жизни так и не удосужился поинтересоваться личной жизнью учительницы, иначе сейчас не питал бы глупых надежд. Хотя как бы я выяснил? Устроил за ней слежку или подошёл и просто спросил, мол, Верочка, а у вас есть молодой человек? Глупо…

И сейчас, глядя на то, как он взял у неё зонт, обменяв его на цветы и, держа его над собой и спутницей, они под ручку идут прочь, мне хотелось лишь одного – умереть. На душе у меня было пусто, я даже чувства обиды не испытывал. На кого обижаться, на себя самого? Чего я хотел, чтобы у такой красивой, в возрасте на выданье девушки не было ухажёра? Это смотрелось бы по меньшей мере странно.