"Фантастика 2025-41". Компиляция. Книги 1-43
Шрифт:
Интересно девки пляшут. Мой магический навык показал, что Толяка словно щупальцами прикоснулся к картам других игроков и только вокруг индейца словно образовалась какая-то защитная аура с центом в его амулете, висящего на шее, в форме четырехлистника, который на виду не имел ни одного макра.
Если подумать, в моем клинке тоже нет макров… на виду.
Толяка хмыкнул и посмотрел куда-то влево. Вздохнул, но остался в игре.
Второй круг, индеец поднял следующую ставку до двухсот, Толяка и Рябинский ответили.
На
Над столом повисла тишина. Сумма озвучена серьёзная, индеец сделал эту ставку «из кошелька», положив пачку сотенных купюр.
Толяка сделал виноватое лицо и спасовал.
Рябинский играл желваками и думал.
Не было чётких правил о времени ответа, и никто не смел давить на него. Люди, которые стояли вокруг стола — даже затихли. Десятки глаз были прикованы к пожилому контрабандисту и только Толяка поднял глаза на меня и еле заметно улыбнулся совершенно другой, не такой, как раньше, улыбкой, вроде — «смотри что будет». Сколько у него в арсенале улыбок?
И я смотрел. На столе мои пять рублей, пять рублей нулевых ставок, триста рублей первого круга, шестьсот рублей второго круга и первая тысяча индейца, итого ни много ни мало десять девятьсот десять рублей.
Хорошая зарплата рабочего в Кустовом была сто двадцать — сто пятьдесят рублей. То есть на столе лежала годовая зарплата работяги. Понятно, что бандиты с капиталистами зарабатывали и больше, но это давало мне представление о «масштабе».
— Принимаю, ставлю тысячу, — Рябинкий единым махом опустошил стакан виски, опустил карты рубашками вверх, полез во внутренний карман и достал оттуда увесистый кошелёк.
Ставка сделана не после «слов», а после её помещения на стол.
— Восемьсот пятьдесят… — процедил Рябинский. — Кто займет мне сто пятьдесят рублей?
Зрители не шелохнулись, в том числе потому, что кредитовать азартного игрока никто не горел желанием.
— Без проблем, Илларион Петрович сомнений в кредитоспособности не вызывает, — неожиданной откликнулся я, чем вызвал неподдельное удивление в первую очередь с его стороны.
Ну, вообще-то старый шельмец понимает, что мне нужен его участок, значит с моей точки зрения — ценные активы у него есть.
Теперь уже я полез в карман и достал оттуда большой плоский китайский кошелёк из жёлтой кожи, отсчитал оттуда сто пятьдесят рублей и передал через стол. Денег в кошельке было много и это заметили некоторые зеваки.
Рябинский с искренней благодарностью кивнул мне, принял деньги и хлопнул ими сверху по своей пачке.
— Третий круг. Ставка принята. Вскрываемся! — озвучил крупье.
Долгая пауза и, наконец, карты обоих оставшихся в игре — легли на стол.
Два плюс три, то есть две одинаковых и три одинаковых: фул-хаус. Не Бог весть какая крупная карта и что самое удивительное, у обоих оказались именно такие наборы.
Кто-то из зрителей
Как мне бегло объяснял Толяка, старшинство определяется по «тройке», у кого большего старшинства «тройка», тот и победил. Если это будет одинакового старшинства карта, то определяют по масти.
У индейца была пара тузов и тройка восьмёрок.
У Рябинского пара двоек, но тройка на вальтах, то есть — он победил.
Сдержанный вздох прошелся по рядам зрителей, я мельком глянул на Толяку. Он деланно кивал головой, но по хитрым глазам стало понятно, он знал карточный расклад ещё до первой ставки. Интересно, а как он преодолел амулет индейца?
И, тем не менее, он как-то сделал это.
Рябинский с блеском в глазах загребал карты и смеялся как дошкольник, обскакавший своих сверстников.
По холодному азартному блеску глаз Толяки я понял, что именно сейчас и началась игра.
Именно сейчас Рябинскому стоило бы оставить пару фишек на чай крупье и свалить. Но также очевидно, что его азарт не даст уме уйти со стола, хоть трактором тяни.
Победитель с солидным видом встал, вернул мне мои сто пятьдесят рублей и пожал руку.
Я заметил, что в зале, чуть поодаль стоит и смотрит на меня мадам Кукушкина. Я поднял рюмку водки и сделал вид, что выпиваю её, преодолевая горечь, а сам стрельнул глазами на бармена. Хозяйка нахмурилась, но взгляд мой проследила и переместилась к своему подчинённому.
Крупье сдавал, Рябинский победно посматривал на меня, на Толяку, на индейца, а его вискарный стакан снова был полон.
Пас, пас, Рябинский играет, ставит сразу сто рублей, остальные пасуют.
Ещё пара раздач прошли скучно, карта не шла.
В следующую сдачу я аккуратно за краешек приподнимаю свои карты. Пятерка, валет, пятерка, дама, десять.
Делаю минимальную ставку, я в игре. Поднимаю глаза, хм… В игре все игроки стола.
Толяка не улыбается, его магия прощупывает карты.
Валет, дама, десять, разных мастей — части «стрит», прямой иерархичной последовательности, но для «стрит» нужно чтобы вместо двух пятёрок выпали девять и восемь или король и девять, либо же туз и король. Вроде бы так. Любые другие карты мне не подходят. Или скинуть всё кроме пятёрок, чтобы словить «сет», о есть — тройку?
Поскольку я стараюсь держать себя вне азарта, иду по второму варианту, меняю три карты, крупье даёт мне три новые.
Поднимаю — пятёрка, туз, пятёрка. Ого, четыре одинаковых «на пятёрках», каре.
На лице никаких эмоций, кладу карты, нечего их греть. Прищурив глаза смотрю, как и сколько меняют и добирают остальные.
Первая ставка от мажоров, они улыбаются в свои юные усы, перешучиваются и ставят по двадцать пять рублей. Негласная очередь доходит до меня.
— Сто, — кладу фишки и смотрю на Толяку. Его лицо — маска и ничего не выражает.