"Фантастика 2025-41". Компиляция. Книги 1-43
Шрифт:
Вернувшись домой, я, не ужиная, лёг спать. Спал беспокойно, рвано, тревожно. Филин кружил на пределе сознания, не вступая в контакт, но и беспокоя своим видом.
Проснулся очень рано и ужасно разбитым.
Женщина с усталыми глазами подвинула стул поближе к столу, уселась на краешек, горестно вздохнула, достала из сумки десятирублевую ассигнацию, положила на мой офисный стол и сказала.
— Я Любовь Ивановна. Эту историю уже в двенадцатый, наверное, раз буду рассказывать. Слушайте.
Хмыкнув, я отодвинул
— Раз вы её одиннадцать раз рассказывали, значит, вам до сих пор никто не помог.
— Да, все ваши коллеги разводят руками, говорят, ничего нельзя сделать.
— Значит, вы впустую потратите деньги. Нет, вы не пугайтесь, я всё равно вас выслушаю и отвечу на вопросы, но денег брать не стану, это было бы не честно.
Я не стал бы говорить женщине, что богатых купцов «обуваю» в этом же кабинете совершенно запросто и не моргнув глазом. Кстати, надо бы тому купчине послать акт оказания услуг по уголовному сопровождению как «выполненный» и краткий воодушевляющий отчёт по законотворчеству.
— Рассказывайте.
— Давно уже было. Мы молодые были, поженились с Виктором, первые годы хорошо жили. Нам заводоуправление квартиру продало как работникам. Жили мы… чего там, нормально жили, сына родили, Лёшенькой назвали.
Я не перебивал, речь этой женщины была ровной и удивительно не раздражающей.
— Потом на производстве авария случилась. Нет, Виктор не пострадал, но многих тогда уволили с производства. Квартиру не забрали, она уже вроде как наша была. Он пошёл работать на погрузку грузового транспорта. Пить начал. Его уволили. В подмастерья к обувщикам устроился. И оттуда его уволили за пьянку. Больше он уже не работал, пил только, вещи выносил из дома. Я с ним развелась, по суду. Но жить-то ни ему, ни мне больше негде было…
Она задумалась, я направил её мысль своим вопросом.
— Как давно развелись?
— Да уже девятнадцать лет прошло.
— А дальше? Умер, посадили?
— Вы правы, умер он. Пока не умер — это были самые черные дни в нашей с Лёшей жизни. Отец всегда рядом, то пьяный спит, то нашу еду съест, то деньги украдёт, то драться лезет. Квартплату он не платил, а мне трудно было, я разделила лицевые счета, по его счёту долги шли, я за себя платила, работала, сына тащила. В общем, Виктор как-то зимой занемог, почернел весь, но пил до самого конца. Перед смертью плакал много, прощенья просил.
— Давно умер?
— Шестнадцать лет.
Я прикинул в уме, что покойный приблизительно три года одолевал бывшую жену и ребёнка, проживая с ними под одно крышей. Что и говорить, история житейская и мне было её искренне жаль. А вот его смерть результат вполне себе закономерный, если ты не работаешь, а тратишь все свои силы на то, чтобы найти и употребить алкоголь, какого-то другого финала ожидать трудно.
— И вы пошли оформлять наследство?
— Да, к нотариусу.
— Давайте угадаю, он вам объяснил, что такого типа наследника как «бывшая жена» не существует? Что вы не можете наследовать
— Да, так и сказал. Жалел меня… сказал, живите. Я и рада была первые годы что весь этот ужас закончился. Лёша учиться начал хорошо, друзья-приятели к нему в гости ходили, хорошие такие ребята. Больше я никогда не вышла замуж, но жизнь моя наладилась.
— Долги погасили по квартплате?
— Постепенно и за себя платила и долги Виктора, чтобы ни с кем не ссорится.
— Но в наследство на его половину квартиры не вступили? И при разводе её не делили?
— Квартира сразу на нас двоих «записана» была. Ходила я по инстанциям. Меня все жалели, хотя иные и слышать не желали, но помочь никто не взялся. Я даже в суд пробовала обращаться.
— Вы могли принять наследство от имени сына, Алексея?
— Мне тогда судья так и сказала, но времени много прошло, пропущен какой-то там срок.
— Исковой давности. Через много лет в суд пошли?
— Лет пять примерно. И с тех пор я сколько юристов обошла. У меня получается половина квартиры моя, а половина не пойми чья. Мертвеца… бывшего моего, Виктора.
— Покойник субъектом прав не является. Но в целом вы правы. Вам что-то советовали мои коллеги?
— Взятку дать регистрационной палате. Или жилищному департаменту города. Но не умею я взяток давать. Да и много они, поди, попросят.
— Классный совет от адвоката, взять и с места уголовный кодекс нарушить. Я вам такого не посоветую. Другие родственники, кроме вас, у покойного Виктора были?
— Родители его умерли. Был брат, уехавший в Сибирь добывать руду, но я о нём уже тридцать лет ничего не слушала.
— Бывает. На практике это значит, что других родственников в расчёт можно не брать. А кто сейчас живет в квартире?
— Я и Лёшенька с Ниночкой.
— Кто такая Ниночка?
— Ну как же, супруга его.
— Так он же пацан же ещё… Ах, да, прошли годы и ребенок стал взрослым мужиком с бородой.
— Лёша не носит бороды.
— Это я так, к слову. Давно женат?
— Два года.
— Дети?
— Внучка, Катенька.
Я закрыл глаза, чтобы поймать мелькнувшую в голове мысль…
Понятно, что мои коллеги не смогли решить дилемму. Половина квартиры после того, как никто не принял наследство стала выморочной, то есть, условно говоря «ничейной» и её должно было забрать государство. Однако никто не стал трогать эту семью, и ситуация с «половиной» висела в воздухе из-за пропуска срока исковой давности.
— Живёте, надо думать, во всей квартире?
— Три комнаты изолированные, я в меньшей, ещё детская и спальня Лёши и Ниночки.
— Можно ли утверждать, что внучка родилась в квартире?
— Она в родильном отделении родилась…
— Это я понимаю, я имею в виду… грубо говоря, после родильного вы ребёнка в эту квартиру привезли, там она жила с первых дней?
— Да. Такой светлый день был, как сейчас помню.
— Стоп, минуту.
Я обдумывал ситуацию, женщина терпеливо и с робким огоньком надежды молчала.