"Фантастика 2025-51". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Сильный пинок в живот подбросил тело Эдгарса.
Затем меня оторвали от земли и куда-то потащили.
Глава 9
Здесь, в старых кишках Эдгарса, стенки которых были покрыты окаменевшими отложениями, словно канализационные трубы годовой накипью, мне было некомфортно. Бетонные стены палаты психдиспансера были куда уютнее и теплее, несмотря на пожелтевшие от влаги потолки и опадающую со стен штукатурку. Даже панцирная кровать, скрипевшая диким визгом при каждом вращении тела не в состоянии вырвать из глубоко сна даже после приёма дюжины пилюль снотворного вперемешку с успокоительным. Но одно крепко связывает эти уродливые места —
Когда твою душу пинками загоняют в самый тёмный угол, пряча от солнца, от голубого неба, от зелёной травы и белого снега, — человеческая сущность до последнего вздоха будет тянуться к свободе. Нужно бороться.
Свобода — выцветший лозунг нашей жалкой жизни.
Я пребывал в глубоких раздумьях, когда начал ощущать онемение во всём теле. Связанные за спиной руки горели от укусов сотни невидимых игл. Суставы ныли тупой болью. Открыв глаза, я увидел половые доски, усыпанные отпечатками грязных ботинок. Я лежал на боку. Слюни стекали с уголка губ. Жуткая жажда сжигала глотку. Разжав губы, меня тут же охватил дикий кашель, скрутивший не только живот, но и онемевшее тело.
Напротив меня стояла кровать. Неужели нельзя было меня положить на неё?! Что за неуважение к старшему поколению! Сволочи! Они грубо швырнули меня на порог этой роскошной комнаты; стены увешаны картинами, головами животных, пол устлан мягким ковром, а меня, словно какую-то дворнягу, бросили у двери, даже на коврик не положили.
Внутри Эдгарса вопил взъярённый перфекционист и чистюля. Дорогой костюм изрядно помялся, правый рукав так вообще послужил половой тряпкой, стерев с десяток грязных следов, а пятна крови, брызнувшей из носа на рубаху, никакая химия не выжжет. Оставалось обоссаться и мой образ вокзального бродяги закончен.
Ситуация максимально хуёвая, но выход есть всегда. По крайней мере — должен быть. Глаза Бориса ясно сказали, что с меня он так просто не слезет. Гнев его обрушится на меня в полной мере. Возникает только один вопрос — выживу я? Если так и дальше валяться — то точно нет.
Мне повезло, связаны были только руки. Без каких-либо усилий я подтянул правую ногу к животу, а вот оторвать спину от пола получилось не сразу. Уперев локоть в пол и, оттолкнувшись плечом, получилось усесться. С тела словно стянули тяжеленный доспех. Кровь равномерно сочилась по венам. Мышцы быстро скидывали груз онемения. Меня угнетало только то, что в голове ясность мыслей слишком долго разгоняла густой туман похмелья, пробудившийся после удара по голове. Или та кружка была не к месту…
Я сумел встать на ноги, а когда сделал шаг, моё тело кинуло на стену. Колени тряслись. Я даже не заметил, что всё это время кряхтел как роженица в палате. Да и удар плечом о дубовые доски был гораздо звонче, чем мне показалось.
За стеной началась движуха. Дверь с лёгкостью отварилась. Вот ирония какая, она даже не была заперта. Да что толку, меня ждали снаружи. Можно сигануть в окно, но приземляться со связанными за спиной руками такое себе занятие. Лучше сразу на голову.
В комнату вошёл молодой мужчина с налысо бритой головой. Затянутый в кожаный доспех, с болтающимися ножнами на поясе, в грязных ботинках и потным лицом он окинул комнату взглядом, а когда увидел меня, улыбнулся.
— Эдгарс, — обманчивая улыбка скрывала за собой злой сарказм, — ты проснулся?
— Да, кровати у вас жестковаты. Я хочу написать жалобу!
— Жалобу… — он усмехнулся.
— А знаешь что?
— Что? — удивился парнишка.
— Я присмотрел себе мягкое местечко.
Я импровизировал. Плана не было. Отпрянув от стены, я кинулся на мужика, пытаясь ударить плечом. Сделал два шага и словно упёрся в новую стену. Крепкая молодость встретила мою старческую дряхлость бетонным отбойником.
— Ты что?! — завопил паренёк. — Борис…
Он пулей выскочил из комнаты, не забыв захлопнуть за собой дверь.
Наконец-то, мягкая кровать. Лёгкие словно выдохнули весь спертый воздух из тела. Куда-то вставать? Зачем?
Куда-то идти? Для чего?
Плоть требовала отдыха…
За дверью раздался грохот. Глухо затопали по деревянному поду тяжёлые ботинки. Пару мужских голосов поприветствовали идущего к ним на встречу, а потом резко оборвались, сменившись мычанием. Что-то глухо завалилось на пол. Через пару секунд еще один грохот. Я даже оторвал голову от мягкой подушки и со всем вниманием уставился на дверь. Сейчас мне устроят допрос с таким пристрастием, что боль от затёкших за спиной ладоней покажется лёгким укусом комара.
Дверь отварилась.
И всё…
Никто не вошёл. Лишь удаляющиеся по коридору шаги ворвались в комнату умирающим эхом. Что это было? Меня не будут пытать? Допрос отменён? Или мне даровали свободу?
Я слез с кровати. Любопытство поманило меня вперёд, к двери. В коридоре никто меня не встречал, лишь пару охранников валялись на полу в полном молчании. Их ловко вырубили, ребята даже мечи не успели выхватить. Повалились друг на друга и спят глубоким сном.
В глаза бросились ножны с торчащим эфесом обычного стального меча. Присев на колени, я схватился за переплетённую кожаным шнурком рукоять меча. Потянул на себя. Процедура оказалась мучительно тяжёлой, так как приходилось омертвевшими пальцами делать всё на ощупь с перевязанными за спиной руками. Доставать целиком меч я не собирался. Об обнажившееся наполовину лезвие я начал тереть путы. Пару раз секанул по ладони, но это разве сейчас важно? Обливаясь потом, я нервно оглядывался по сторонам, ожидая появления Бориса или еще кого.
Путы лопнули. Побелевшие ладони напоминали руки памятника, держащие невидимую книгу. Я попытался размять пальцы — бестолку. Брать с собой меч не было никакого смысла, если кого я и мог поранить или убить — так это только себя.
Я двинул вдоль коридора, в конце которого виднелась уходящая вниз лестница. Минуя закрытые комнаты и галерею картин, подхожу к лестнице. Прижавшись к стене, выглядываю из-за угла. Никого. Деревянная лестница упиралась в пол огромного зала. Медленно, стараясь не издать ни единого звука, спускаюсь. В пустом зале стояли только столы, сдвинутые вдоль стен. Свечи больше не освещали огромное помещение, хватало солнечного света, вливающегося сквозь десяток огромных окон. Вонь от курева и мужского пота никуда не улетучилась. Сморщившись, я осмотрелся. А вон и двери, через которые я и попал в эту жуткую передрягу. Пройти всего ничего — и свобода! Или новый виток заточения? У меня есть выбор?
Живём один раз, надо всё попробовать!
Уже проходя центр зала, я услышал кряхтение. Внутри меня всё сжалось. Я замер. Оборачиваться не было никакого желания. Хотелось уйти, и побыстрее. Хотелось разогнаться что есть сил и плечом выбить дверь. Но, сделав еще один шаг, кряхтение прозвучало чуть громче. Я обернулся на напугавший меня звук.
Глаза нашли барную стойку, стол которой был заставлен глиняными кружками. Мужчина средних лет с уставшим лицом протирал тряпкой одну из глиняных кружек, глядя точно на меня. Он молчал, молчал и я. Никаких подвижек в мою сторону он не предпринимал. Раздвоенная чёлка тёрлась о его щетинистые щёки каждый раз, когда он двигал рукой, запуская тряпку глубже в кружку. Закончив с первой, он взялся вычищать вторую. Я сделал шаг к двери. Бармен отрицательно мотнул головой.