"Фантастика 2025-63". Компиляция. Книги 1-27
Шрифт:
— Всё! Хватит старая! — Иваныч, стараясь не смотреть Лукьянихе в глаза, выдернул руку из её сухих морщинистых пальцев. — Это я и без тебя знаю! Ведьма ты! Как есть — ведьма!
— Понял теперь, что Тимка тут ни при чем? — спросила ведунья крестного. — Дар у меня такой! Я, ить, не только от пагубной зависимости избавить могу, но и еще чего… Сама этому не рада, что людские страсти, как в открытой книге читаю…
— Что еще сказать можешь, Марья Ильинична? — неожиданно спросил старуху Валек.
— Хучь предсказатель из меня никакой, — глухо произнесла старуха, глаза которой неожиданно стали
— А можно… — осторожно поинтересовался Валек. — Хоть как-то предотвратить это кровопролитие? Если видишь, скажи…
Стаха прикрыла глаза и замерла, словно оцепенев. Мне показалось, что она даже дышать перестала. В избе воцарилась полнейшая тишина, стихли все звуки, даже сквозь приоткрытое окно не доносилось с улицы никакого шума, что само по себе было очень странно. Словно сам мир затаил дыхание.
— Не вижу я иного пути, — прошелестели обескровленные губы старухи, когда она, наконец, отмерла. — Чему быть — того не миновать… Готовьтесь, скоро ваши дома придет горе и смерть! Она уже рядом… Совсем рядом… Скоро вы сами почувствуете её ледяное дыхание… — продолжала замогильным голосом вещать старуха.
— Мля! — выдохнул Иваныч, тоже выходя из ступора. — Че делать-то нам прикажешь, старая?
— Делай, что должно, — ответила Лукьяниха уже известной мне фразой, — и будь, что будет! В посмертии всем нам ответ за содеянное при жизни держать придется! — повторила она свое предостережение. — Не забывайте об этом!
— Обрадовала ты нас, бабка, нечего сказать! — ехидно фыркнул по обыкновению Иваныч, окончательно придя в себя.
— А то ты об этом не догадывался, Алешка? — едко произнесла старуха.
— Ну, кое какие догадки были, — не стал отпираться крестный. — Но большой крови хотелось бы избежать.
— Человек предполагает, — заявила Лукьяниха, — а Бог — располагает! Все в нашем мире только по Воле Всевышнего идет!
— Хочешь сказать, — вновь вклинился в разговор отец, — что ничего в этом мире и изменить нельзя?
— Почему же нельзя? — вопросом на вопрос ответила старуха. — Не для того ли Господь дал людям свободу выбора? Ведь не одна из его Тварей, как земных, так и небесных, подобной Благодатью не обладает. Все и в твоих руках, и в руках Господа… — Разговор постепенно превращался в какой-то теософский[2] диспут. — Молите его, грешники, о прощении! И, возможно, воздастся вам!
— И воздастся нам по делам нашим… — недовольно буркнул Иваныч. — А дела наши — скорбные…
— Я все сказала! — Жестко подвела итог разговора Лукьяниха. — А теперь — выметайтесь! У меня еще дел по хозяйству невпроворот! — Превратилась она в обычную сварливую бабку, так непохожую на мистическую прорицательницу, которой была всего мгновение назад.
— Еще раз спасибо за Тимку, Марья Ильинична! — Валек поднялся из-за стола. — Поедем мы…
— Скатертью дорога! — произнесла бабка, тоже поднимаясь из-за стола, проводить «дорогих» гостей.
Мы уселись в «Тундру» Валька и покатили от дома Лукьянихи в сторону Нахаловки.
— Тимка, — обернулся ко мне с переднего пассажирского сиденья крестный, — ты точно ничего этой ведьме про наши замуты не говорил?
—
Крестный смутился и отвел взгляд.
— Может, в бреду чего лишнего сболтнул? — продолжал допытываться он. — Мало ли…
— Все может быть, — пожал я плечами, — чего в бреде делал — не знаю. Бабка сказала, что я два дня дрых беспробудно под какими-то её травками. Но она обо мне потом такое рассказала, что никто на всем свете об этом не знает. А столько разболтать просто не возможно… Да и еще пару моментов было, которые ничем объяснить невозможно.
— Мля! — выругался Иваныч, вновь уставившись на дорогу сквозь лобовое стекло. — Натуральна ведьма, точно тебе, Валек, говорю! Зря мы с ней связались! А вдруг она в ментовку про наши делишки капнет? А? Чет делать надо, братан!
— И чего ты предлагаешь, деятель? — Батек искоса взглянул на своего закадычного друга-приятеля, с которым они были с самого детства «не разлей вода». — Бритвой по горлу и в колодец?
— Не, с этой старой каргой такой фокус не пройдет! — Мотнул головой Иваныч. — Она нас сразу прокусит! Пусть живет. А то еще проклянет между делом, а нас и так сплошные неудачи в последнее время преследуют!
— Ты это о чем сейчас, дядь Леш? — поинтересовался я. — Что за неудачи?
— Да вот пока ты без памяти у этой ведьмы вялился, городские урки из города на поиски Бурята прискакали целой бригадой, — сообщил мне Иваныч.
— Ох, ёп! — выругался я. — Оперативно они сработали.
— Еще бы! — усмехнулся крестный. — Прямо на следующий день и заявились. На наше счастье — в кафешке Катькиной зависли. Ну, одного из них Борька к Ибрагимычу заманил, чтобы вызнать: что, да как? А всех остальных Катькины мужики наглушняк положили.
— Что узнать удалось? — Даже я не ожидал такого стремительного развития событий. Было что-то в этом очень странное. И дело здесь не только в пропаже Бурята.
— Все босяки под Хорьком ходили, — сообщил мне Иваныч. — Городской смотрящий, — пояснил он. — А уже он — под Витей Бульдозером. Вот с его-то подачи они здесь и оказались. А вот конкретно, что про что, Ибрагимыч не вызнал — мелкой сошкой тот фраерок оказался.
— Что еще этот фраерок говорил? — спросил я.
— Да, кабы знать, — не оборачивая глаз от дороги, бросил Валек. — Нас с Лехой не было, когда батек допрос этому утырку устраивал. Представляешь, Тимка, чего наш дед отчебучил? В одинокого решил залетного пытать! Совсем с дуба рухнул старый! С его здоровьем и нервишками. Я на него потом тонну сердечных колес извел…
— А где сейчас этот утырок? — решил уточнить я.
— Был на дне, — отчего немного смущенно ответил Валек, — дед его случайно зажмурил…