"Фантастика 2025-66". Компиляция. Книги 1-28
Шрифт:
Когда Манфред наконец оказался у дворца, снова стемнело и улицы были пусты. Праздновавшие всю ночь и весь день магики разбрелись по домам, и только бурые, да курьеры мелькали перед глазами, но их Манфред за публику не считал. Он подошел к дворцу и попытался получше прицениться к тому, где находится Радослава. Неучи вроде синих, способные только мериться стихиями, считали, что пространственный магик может лишь пробивать пространство, да создавать амулеты, делающие это за тех, кто сам не может. А с учетом того, что амулеты, пусть похуже, но способны создавать артефакторы, то и вовсе ничего особенного он вроде как не умел.
Сейчас он прекрасно чувствовал «прыгуна» Радославы, и собирался пробить пространство так, чтобы оказать аккурат рядом с ней. Ни к чему встречаться с её охраной и прочими, живущими во дворце.
Он смерил на всякий случай расстояние до нужного ему этажа, свел пальцы в железной перчатке, прикрыл глаза и… ничего. Он даже с места не сдвинулся!
Он напряг все тело, словно готовился к физическому, а не пространственному прыжку, и был вознагражден ощущением отпружинивания, словно он столкнулся с чем-то, мягко отбросившим его назад. Едва на ногах устоял, хотя всё также не двигался с места.
Ворота дворца открылись, и перед ним предстал Берхт. Всего лишь старый знакомый Берхт, хранитель, цепной пес города Лесин. И только.
— Было бы довольно глупо, если бы во дворец короля мог бы проникнуть любой, кому захотелось, согласись, — без приветствия начал Берхт. Улыбался он весьма радушно, но одними губами. Глаза были злыми, словно Манфред успел наступить ему на любимую мозоль. — И тем более, в покои особы королевской крови.
— А ты что, заделался мажордомом дворца, Берхт? — поинтересовался Манфред, тоже раздражаясь. — Что тебе до Радославы и с кем она проводит время?
— Если принцессе будет угодно проводить время с тобой или каким иным магиком, она отдаст об этом недвусмысленный приказ, — Берхт ухмыльнулся каким-то своим мыслям. — Такая хорошая девочка, с ума сойти. А что до тебя, то пока что ты женат на прекраснейшей магессе, и пытаться тайком проникнуть в покои другой женщины… Это недостойно.
— Так забирай себе прекраснейшую магессу, — сплюнул Манфред. — Или тебе она не приглянулась раньше? Хорошо судить о чужой жене, но её еще надо терпеть с утра до вечера и с вечера до утра!
Он замолчал, почувствовав, как неожиданно потяжелел воздух, пригибая его к земле. Некстати вспомнилось, что никто никогда не спорил с Берхтами. И это притом, что они ни с кем не дрались магией или каким оружием, не владели драконами или пегасами. Даже самыми богатыми они не были. Просто жили в стержне города, который сейчас раскинулся дворцом.
— Тяжело быть приживалами во дворце, да? — прохрипел Манфред, с трудом удерживаясь на ногах. Колено чуть хрустнуло, подгибаясь, но он устоял. Злость горечью разливалась на языке и выплевывалась словами. — Пришел хозяин, и вам нужно выслужиться получше?
— Куда лучше бегать за чужой женщиной и надеяться, что её сын назовет тебя отцом, — Берхт стоял спокойно, но теперь Манфреда воздух словно тисками стиснул и с боков. Какой там во дворец, он не мог пробить пространство даже просто прочь отсюда. Ему стало жутко. До сих пор он не задумывался, может ли что-то остановить его дар.
— Это не только её сын, но и мой, — прохрипел
— Какая разница, если отцом он зовет Мейнгрима синего, — Берхт ухмыльнулся и неожиданно ослабил хватку. Манфред вдохнул поглубже, сжимая перчатку для ответного удара и все еще не понимая, почему тот остановился. Впрочем, стук каблуков с той стороны ворот все объяснил. Кто-то шел к ним, и этому кому-то Берхт не собирался показывать свою ссору с пространственником.
Манфред ожидал увидеть Радославу или хотя бы Берхту, но вместо этого из ворот выскользнула Ева.
— Ева? — Манфред посмотрел на продолжающегося ухмыляться Берхта, и злость заполнила его до кончиков ногтей. Он стал просто сгустком злости. — Что ты делала во дворце?
— А что ты собирался тут делать, раз в такую рань уже стоишь перед воротами? — невинный с виду вопрос снова вернул Манфреда к его планам насчет Радославы, и он зарычал. Браслет был на предплечье, Манфред чувствовал его, но успокаивать это почему-то перестало. Женщины коварны, и его жена в своем коварстве хитроумнее многих. Мало ли что она придумала, чтобы проникнуть во дворец. Не для всего нужно прикасаться.
— Можешь не отвечать, у тебя лицо так посинело от прилившей крови, что того гляди удар хватит, — жена нарочито зевнула. — Самое главное я уже узнала, нам ничего не грозит. То ли принцесса слишком… простодушная, то ли хитрее, чем я думала. А может, она просто без ума от моего брата. Нет, ну правда, почему бы и нет? Может, мы просто не знаем всех его талантов.
Насмехалась.
Манфред кивнул, делая вид, что принимает её правила игры, по которым она выиграла. Ну что же, предположим. Есть и другие способы попасть во дворец. Пусть, они не такие интересные, да и Радославу он вряд ли увидит, но куда важнее сейчас понравиться королю. Принцессы только кажутся свободнее других женщин. На деле их судьба полностью зависит от королей. А у Манфреда есть, что предложить королю.
Война еще будет или нет, как знать. А вот порталы и арки нужны всегда. Особенно сейчас, когда король только-только восстанавливает свою власть.
— Иди домой, Ева, — произнес он как можно ласковее и оглядел худенькую фигурку жены так, словно там было на что смотреть. По тому, как нахмурился Берхт, он понял, что задел что-то важное. Ну что же, осталось разобраться, что именно. — А я хотел бы записаться на прием к королю.
— Зал слухов или советов? — Берхт снова вернул маску пренебрежительной вежливости, но было поздно. Манфред уже знал, что это лишь маска. Советы или слухи. Слухи или советы…
— Зал слухов, — наконец ответил он и понял, что не ошибся.
— Прошу следовать за мной, — нехотя произнес Берхт. — Я позову наушника, что проводит тебя.
Манфред с трудом сдержал торжествующую улыбку, когда проходил за ворота. Но даже радость от крошечной победы не помешала ему заметить, как непозволительно долго Берхт стоял совсем близко от Евы прежде чем пойти за ним следом.
До встречи с Цветкой… ну, то есть, с Радославой, Манфред бы только посмеялся над этим. Видит око, да зуб неймет, так говорят? Но фантазия любовницы, оказавшейся селянкой, а не цветочной, заставили его теперь напрячься. Слишком многое можно было сделать, услаждая лишь слух и зрение. Ревность поднялась змеей и опустилась ледяным комом, ворочаясь в груди и царапая изнутри.