"Фантастика 2025-69". Компиляция. Книги 1-18

Воронов Николай Павлович

— Бывай, Псих.

— До завтра, Псих.

— Ой, Джерри Дмитриевич, я, кажется, ногу подвернула!

— Скворцова, угомонись уже!

— Что-то серьезное, мне вызвать скорую? — почему-то с улыбкой спросил Джерри.

— Нет! Нет! Я же спортсменка, разбираюсь, небольшое растяжение. — сверкнула белозубой улыбкой Екатерина Скворцова, держась одной рукой за гимнастическую стенку, при этом якобы подвернутую ногу эффектно согнув в колене, подчёркивая рельеф тренированного бедра и икроножной мышцы. — Не могли бы вы меня подвезти до дома.

— Вот, шалава! — неслышно скрипнула зубами Снегирёва.

В понедельник Джерри шёл в школу в хорошем настроении, и не потому, что вчера отвез Скворцову домой, пусть та и прозрачно намекала, что не против покататься подольше, наделала кучу селфи в машине, даже просила, ну так, ради прикола, сфоткать его руку у себя на колене, но всё же была довезена до подъезда, где были названы имена и отчества её родителей, и просьба передать благодарность этим замечательным

людям за то, какую умницу, спортсменку и просто красавицу они воспитали. Екатерина, немного разомлевшая от таких комплиментов, даже забыла, что нужно хромать, когда входила в подъезд. Другими эпитетами наградила её одна из старушек, сидящих на лавке возле подъезда:

— Тьфу, содержанка растёт!

Проституток, шлюх и прочее на таких машинах домой не привозят.

В общем, Джерри казалось, что эта рабочая неделя будет замечательной. И это тут же подтвердилось звонком от директора мясокомбината, тот готов был начать поставлять качественное мясо, просил приехать и обсудить, что делать с тем периодом времени, когда ничего не отгружалось, но отгружаться должно было.

Не откладывая в долгий ящик, Джерри назначил встречу на сегодня же и к назначенному времени выдвинулся на мясокомбинат. Свернув на ту же дорогу, где его пытались расстрелять, видно словив дежавю, просканировал путь впереди и с удивлением засек грамотно подготовленную засаду. Десять человек, во главе с Мотом, поджидали его через несколько километров, причем на этот раз в него, похоже, будут запускать что-то похожее на противотанковую ракету. И запустили, без какого-либо намека на переговоры.

— Нужно было бы, конечно, поговорить с Мотом, но ведь никакого насилия, а значит и никаких свидетелей. Разговаривать буду уже со следующими, может они будут более вменяемыми. — прикинул свои дальнейшие действия Джерри.

Глава 15

Получив сообщение от секретаря, что к нему Томов, директор мясокомбината очень сильно растерялся и тут же начал набирать номер Мота, правда услышал только, что абонент вне зоны доступа сети и временно не доступен. А Джерри уже входил в кабинет с широкой улыбкой, правда актер с него был посредственный, поэтому и улыбка выглядела не особо искренней.

— Добрый день ещё раз, я рад, что наконец-то все недопонимания и разногласия между нами устраняются! Так что вы предлагаете сделать с неотгруженными партиями мяса?

— А где Мот? — так и не вышел со ступора руководитель мясокомбината.

— Вы приглашали на встречу и Мота? — опять совсем неудачно сделал удивлённое лицо Джерри.

— Нет, нет. — вытер пот со лба его собеседник. — Вы же о чём-то разговаривали с ним, договаривались?

— Да, он обещал вернуть деньги вам на счета, но это уже ваши с ним отношения и меня они не интересуют, так что мы будем делать?

В итоге Джерри получил всё, что хотел, при этом запротоколировав встречу и получив подпись директора мясокомбината под этим протоколом. Довольный результатом, отправился назад в школу:

— Всё-таки действительно замечательная неделя будет.

Ингвар так же с предвкушением шёл в понедельник в школу. Хорошая совместная работа — это было что-то забытое и приятное из его далёкого прошлого. Да и кличка Псих его совсем не напрягала, он знал, что уже давно соседствует с безумием, которое то засыпает, то просыпается, получается — всё точно и по делу. Класс жил своей жизнью, а не готовился к уроку. Кто-то сплетничал, кто-то устраивал потасовку, Скворцова выложила несколько фото в сеть и теперь хвасталась ими, остальные решила приберечь, выложить чуть позже, якобы она продолжает кататься с Томовым. Были и планы устроить еще одну поездку, только уже подготовившись, в вечернем платье и макияже. И собиралась она сделать это больше не для того, чтобы понравиться завхозу, а для того, чтобы прищемить хвост Снегирёвой, прищемить так, чтобы у неё даже подгорать начало. Хотя… Хотя.

Появившегося в дверях Ингвара приветствовали, некоторые даже пошли навстречу поздороваться, но ограничивались скомканным рукопожатием и быстро отходили подальше, старательно избегая смотреть в сторону Оно-э, которая как обычно хвостиком болталась у него за спиной. Ингвар тоже попытался подойти к отдельным группкам, пообщаться, но при их приближении, ведь Оно-э неотрывно следовала рядом, разговоры смолкали, а школьники старались бочком-бочком оказаться подальше, особенно от девушки. Прозвеневший звонок немного сбросил нарастающее напряжение в классе. Ингвар с Оно-э заняли свою первую парту и включились в урок. Точнее, включился Ингвар, тут же подняв руку на вопрос преподавателя, кто хочет сегодня ответить у доски, а Оно-э, Оно-э видно решила самостоятельно найти друга Ингвару, ну или что-то там у неё в голове где-то перемкнуло, или не в голове, но она развернулась на сто восемьдесят градусов и с улыбкой, положив подбородок на ладони, а локти и грудь на стол, уставилась на школьника, сидящего в одиночестве на второй парте сразу за Ингваром.

— Писец Ерёме! Может, сразу скорую вызывать? Не, лучше за Селеной Александровной бежать. — пролетело по классу.

Николай Еремчук сидел за второй партой перед учителем сколько себя помнил. В младших классах этому как-то не предавали значения, пока в один из дней, сидящий на первой парте перед учительницей и болтающий

мальчик не получил указкой по голове со словами, что нужно заткнуться и слушать учительницу. Сесть подальше от учителя стало залогом безопасности, позже, в более старших классах, вырисовались и другие выгоды: легче было списывать, заниматься своими делами. Вот и покатилась волна учеников в сторону галёрки. Естественно, как и подобает человеческому обществу, к борьбе за иерархию в классе добавилась и борьба за лучшую территорию. В этой борьбе Коля не участвовал — не было у него ни значительных физических данных, ни магических, а вот умственных было в достатке. Поэтому и не принимал участия в этой вакханалии. Как сидел за второй партой, так и продолжал сидеть. К шестому классу отгремели битвы за последние ряды, образовались группы со своими вожаками-лидерами, и эти стаи начали сталкиваться между собой, а ещё обращать внимание на беззащитных одиночек, которых впрочем-то и не осталось, за исключением самого Еремчука. Не находил он общих интересов со своими одноклассниками, ведь его больше привлекали математика, физика, география, химия, биология, а ещё история и историческая литература. Программа свой-чужой сработала чётко, тем более Николай оказался и самым умным в классе, возможно, и во всей школе, а значит его нужно было унизить, загнать под плинтус. Начались нападки, даже некоторые группы девочек не остались в стороне, и Еремчуку пришлось отстаивать своё право быть. Шестой и седьмой класс стали для него сущим адом, вечно порванная и выпачканная одежда, издевательства, обзывания, но он всегда отвечал дракой. Лез в драку и проигрывал, а потом опять, в ответ на очередное оскорбление и рукоприкладство, лез в драку, чтобы еле-еле добираться домой. Родителей он просил не вмешиваться, но видя такое, они всё же сходили к директору. Тот и заглянул на пару минут к ним в класс и якобы даже поругал хулиганов, но после этого Колю избили так, применяя в том числе и чары, что он оказался в больнице. Тут уже поднялся кипиш, приехала милиция, администрация района вставила пистон директору, который уже начал рвать и метать, поднимать связи, в том числе и среди банд, наводить порядок в школе, кто-то даже из класса отправился в колонию для малолетних. Родители хотели, чтобы он перевёлся в другую школу, но Коля отказался: понимал, что смысла в этом нет, везде всё одинаково. Поэтому шёл после больницы на учёбу как в последний бой, однако его будто перестали замечать в классе. Заметили снова только в классе девятом-десятом, когда о способностях Николая Еремчука заговорили все преподаватели. Даже предлагали перевестись ему в «А» класс, но он опять же отказался: учителя одни и те же, учится он в основном сам, оставаясь после уроков в библиотеке, где в том числе было и несколько стареньких компьютеров и интернет, да и в «Г» классе он уже отстоял своё право быть самому по себе, а там придётся всё начинать сначала. Начали подходить с просьбой списать домашку, помочь с контрольной, он не отказывал, если сильно не наглели. Если наглели, то говорил, что не будет больше помогать, и все понимали, что можно хоть до смерти избивать, но помогать не будет. Больше серьёзных нападок в классе на него не было, в классе, но не в школе. Это же очень сильно повышает личный статус, если избить старшеклассника, пусть даже маленького и худенького. Его и избили несколько ребят из младшей параллели, только вот просчитались, не учли, что за десять лет совместной учебы, он хоть и прослыл отщепенцем в десятом «Г», но был своим отщепенцем. Всё та же программа свой-чужой сработала и в этом случае, младшеклассников жестоко наказали, при этом так и не приняв Еремчука ни в одну из компаний, в которые он, впрочем, и не стремился.

Книги стали настоящими друзьями Коли, его главным интересом, а одноклассники всё больше интересовались сигаретами, алкоголем, драками и девочками. Нет, девочки конечно же его тоже привлекали, только он сразу считывал и анализировал их отношение к себе, поэтому также держался в стороне. Ну а как могло быть иначе, если он был где-то за пределами иерархической лестницы в классе, к тому же одним из самых низких, худым, и самое главное бедным, а единственное, что у него было — это умный взгляд, который никого не привлекал. Он до сих пор, и в двенадцатом классе, ходил с кнопочным телефоном. Отец сначала работал водителем автобуса, а потом, четыре года назад, когда родилась его младшая сестра, стал работать таксистом в столице, пропадая на сменах почти на целые сутки. Ведь мало того, что девочка родилась болезненной, так и мама начала терять зрение. Вот и разрывался Николай между учёбой, заботой о сестре, работой по дому и помощью маме, которая уже практически ничего не видела. Тут не до телефонов, не до алкоголя и сигарет, не до подростковых развлечений.

Последние события в школе было всколыхнули в нём надежду, ведь директор у них похоже айчар-целитель, но изучив вопрос, особенно слухи по расценкам на услуги таких целителей, он понял, что не насобирает достаточную сумму, которую можно предложить в оплату, даже если продаст всего себя на органы. А Селена Александровна чётко дала, понять, что не должна и не будет решать их проблемы вне школы. Да и было что-то в ней странное, так же, как и в её замах. Вот вроде бы чистая речь, никакого акцента, но иногда употребляют рядом слова, которые не используются вместе в словосочетаниях. Как иностранцы, и имена вроде намекают на это, но что за фамилии и отчества. Это же касалось и их новых одноклассников, хотя они вроде бы и были иностранцами и приехали в Рашин из другой страны.