"Фантастика 2025-73". Компиляция. Книги 1-13

Одувалова Анна Сергеевна

– В такой комнате меня долгое время держал его отец, – тихо говорю я. – Он ведь твой отец, так, Эдвардс?

– Именно.

– Почему нет сведений о твоем усыновлении? – спрашиваю, пользуясь случаем.

– Потому что это не афишировали, – покладисто отвечает Эдвардс. – Родители приехали в Горскейр, когда я уже был у них. Свой ребенок погиб. Нехорошо погиб, и им нужен был новый мальчик и новое место жительства. Знаешь ли, у богатых тоже бывают скелеты в шкафу…

– Они убили своего ребенка? – в ужасе переспрашиваю я. Пока Эдвардс дал разрешение говорить, я даже могу спокойно задавать вопросы.

– Не

будь так категорична… иногда игрушки ломаются. Ко второй они отнеслись бережнее. Но, Каро, я любил папу. Тебе напомнить, что ты с ним сделала? Если бы папа мог, он никогда бы не допустил, чтобы меня забрали. Он ведь делал кукол для меня. Ты должна была стать подарком на мой тринадцатый день рождения. А вместо этого… я попал в руки бьюти-магов, которые меняли мою внешность, ломали психику, перекраивали лицо. Из-за тебя я стал другим человеком, и ты заплатишь мне за каждый день жизни после того, как лишила меня отца.

Во время нашего диалога мы забываем про Энси, а она всхлипывает и в истерике кидается к выходу.

– Стой! – Эдвардс ловит ее за волосы и втаскивает обратно.

– Зачем она тебе? – спрашиваю я.

Представления не имею, насколько много Энси помогала Эдвардсу. Возможно, она неделями изводила меня. Она наряжала меня в платье куклы и подливала зелье, из-за которого я крепко спала ночью… Но я определенно не хочу, чтобы у повернутого маньяка было больше жертв. Я бы хотела, чтобы он отпустил Энси. Она должна понести наказание за свои действия. Но это наказание – не смерть.

– На нее у меня тоже есть планы. Вы нужны мне обе. Только вот роли у вас немного разные.

Сложно быть взведенной как пружина и готовой к бою, если твое собственное тело тебе не подчиняется. Точнее, не сложно, но понимание, что сейчас ты не сможешь сделать ровным счетом ничего, злит и вгоняет в депрессию. Но я начеку и пока занимаюсь тем, что мне доступно, – считываю эмоции испуганной, рыдающей в углу розовой комнаты Энси и перевозбужденного Эдвардса с лихорадочно горящими глазами.

Они такие разные… Энси в шоке, она не ожидала такого. Не уверена, что не знала, что мне приготовил ее парень, но саму ситуацию моя соседка явно представляла как-то иначе. Энси растеряна, напугана и дезориентирована. Она сейчас слабое место Эдвардса.

– Мне хочется, чтобы ты помогла Каро переодеться, – говорит он и достает из шкафа то самое платье куклы. Мерзавец.

– Почему я? – Энси выползает из своего угла и безуспешно пытается взять себя в руки. Получается плохо. Голос дрожит от едва сдерживаемых слез, на щеке расцветает синяк: похоже, Эдвардс все же ее где-то приложил. Но противоречить соседка боится, хотя и пытается что-то выяснить. – Что ты вообще задумал? Зачем ей переодеваться? Ты меня пугаешь, Эдвардс.

– На платье должны остаться твои отпечатки, Энси. Это ведь ты у нас маньячка, – ласково улыбается он, а мне становится чуть понятнее его замысел. – Неуравновешенная, повернутая. Мы год провели вместе в приюте, у тебя была неустойчивая психика…

– О чем ты говоришь?

– Энси, помоги ей. Ты же знаешь, мне не нравится, когда ты тупишь.

Энси всхлипывает и замирает.

– Ну же! – рычит Эдвардс, заставив девушку дернуться вперед и схватить из его рук платье. – Каро, снимай одежду.

– Всю? – равнодушно уточняю я, мечтая о том миге, когда избавлюсь от заклинания.

Знаю, как только обрету свободу (а это произойдет быстрее, чем Эдвардс рассчитывает), я убью его. Интересно, он это понимает? Или считает, будто все держит под контролем?

– Снимай всю… – с определенной задержкой, словно взвешивая «за» и «против», говорит он.

На щеках Эдвардса появляется нездоровый румянец, а дыхание сбивается, когда я начинаю неспеша раздеваться. В спортивной среде на соревнованиях хорошо, если тебе повезло и есть раздельные раздевалки. Я не испытываю смущения, оставшись перед незнакомыми людьми без одежды. У меня хорошая фигура, мне нечего стыдиться и нет причин комплексовать. Эти эмоции я оставляю Энси, которая переводит ошарашенный взгляд с меня на своего парня. Она не может не видеть, как на меня смотрит Эдвардс, а я ведь ничего не делаю, просто стаскиваю с себя одежду.

– Но, Эд… так нельзя! – возмущается она, словно забыв, что этот чокнутый уже определил ее на роль маньячки. Видимо, чтобы обелить себя и снять все подозрения. Получается, мы с Энси все же должны умереть? Вопрос – когда? А вот Энси нервничает и вопросы задает совершенно неверные. – Почему ты на нее смотришь?

– Потому что мне, очевидно, нравится.

Он действительно смотрит на меня иначе, не так, как его отец. Во взгляде его отца был восторг эстета, который хочет пополнить свою коллекцию очередным экспонатом – красивой куклой. Эд же смотрит на меня с вожделением и жадностью. Это хорошо. Значит, он меня не убьет. По крайней мере, сразу. Надо намеренно тянуть время. Заклинание не может действовать бесконечно. Моя задача – сделать так, чтобы Эдвардс пропустил момент, когда я обрету волю.

Да, мое тело беспрекословно подчиняется приказам парня, но вот скорость, с которой я их выполняю, не регламентирована. Поэтому раздеваюсь я максимально медленно, но не настолько, чтобы маньяк заподозрил что-то. Он вообще не особенно способен сейчас соображать. Это мне на руку. Желание – это эмоции, а эмоциональный человек допускает ошибки.

Отец Эдвардса всегда был хладнокровен. Именно поэтому у меня не было шансов. А потом однажды он вышел из себя, начал допускать ошибки, и я сбежала. Только сейчас я понимаю, что его нервозность была связана с сыном. Точнее с тем, что он боялся его потерять. Интересно, чего боится Эдвардс? Чего он хочет, я уже поняла.

Глава 24

Переодеваюсь в платье с помощью всхлипывающей Энси. У меня слез нет, и это не потому, что наложенные на меня чары не позволяют. Нет. Все воспринимается как некий сюр. А еще ловлю себя на мысли, что я не та маленькая напуганная девчонка в логове маньяка. Напоминания о том страхе и боли, оказывается, намного страшнее реальной ситуации, в которой я оказалась. Хотя и она не сахар.

Я не понимаю соседку. Мне никогда не были близки и понятны настолько ведомые люди. Эдвардс догнал ее один раз, и она сдалась. Послушно приняла роль, которую он для нее написал. Шнурует мой корсет, затягивая потуже. Расправляет оборки и делает мне кукольный макияж (весьма, к слову сказать, профессионально). Огромные ресницы, неестественно распахнутый, наивный взгляд за счет умело нанесенных теней. Эдвардс хочет меня видеть такой, какой я не являюсь. Красивой иллюзией. Опасно, потому что этот образ беззащитный, а я – нет.