Фантастика и Детективы 2014-12
Шрифт:
— Что, Боно? Решили, Папаша Ло умом тронулся, монеты раздает налево и направо? Легкого серебра захотелось? Нет уж, давайте, покажите, чего стоит слово моряка. И торопитесь, управиться нужно до вечера.
— Но это не корабль, — протянул Боно. — Это какое-то чудовище! Оно совсем не из нашего мира. Явилось из-за края Великой Бездны!
— Я тоже так думаю, — запросто согласился с ним шкипер. — Но если ты не считаешь его кораблем, то свои три гульдена не получишь. Смекаешь?
— Смекаю, — поскреб затылок рыболов, взвешивая, чего ему больше нравится — получить прибавку к заработку, или уйти подальше от вещи, вселявшей страх. Золото перевесило. — Мы поднимемся
— Вот и замечательно. А чтобы и других подзадорить, схожу с вами. И если название и всё остальное удастся открыть мне самому, то плакали ваши денежки, остальные семь гульденов, ясно? Поднимайся и передай команде, о чем мы толковали.
Ещё через несколько минут шкипер с помощником поднялись на палубу, вторично восхищаясь и страшась одновременно размерами и формами гигантского корабля из иного мира. Команда сбилась в кучу возле мачты и думала, как же им поступать дальше. Похоже, мысль о предстоящей награде никого не согрела. Зато и для страха осталось мало места.
— Давайте сюда кошку и топор, — нарочито небрежно сказал шкипер, — пока вы тут топчитесь, схожу, гляну, что там и как.
Как ни странно, но этим он приободрил и сам себя, неожиданно почувствовав, как уходят тревоги и суеверный страх. Ну, корабль. Ну, огромный. Ну, может быть из каких-то очень дальних земель. Мало ли чего на свете случается? Мир велик, и вполне может быть где-то там, ближе к тому его краю, где рождается Снег, есть неизведанные земли, где строят такие вот корабли. А то, что он без сноубордов… Может, они там, на краю Снега, как-то по-другому умеют по морям передвигаться?
С детства шкипер, как и любой другой житель Снега, знали, что мир начинается с Великой Темени, откуда приходят снежные валы, которые наполняют затем море, текут по миру, а после проваливаются за край Великой Бездны, которой мир заканчивается. К Темени он не ходил, но знал, что до неё больше, чем сотня дней пути. Экспедиции, отправленные туда, возвращались крайне редко. На десяток ушедших кораблей приходилось один-два, вернувшихся обратно. И выжившие матросы рассказывали про ужасы голодного плавания, про то, как постепенно тускнеет свет и воздух наполняется таинственным гулом и свистом, который присутствует в пространстве день и ночь. И то, как ночь становится неодолимой, потому что из Темени на снежный простор вырываются настолько сильные ветра, что движение вперед становится невозможным. На картах это выглядело как неровная линия, очерчивающая границу мира с одной стороны.
Зато шкиперу удалось в молодости попасть в экспедицию к Великой Бездне, к другому краю мира. Палубным матросом ушел он в то плавание, а вернулся мачтовым старшиной, потому что именно его отвага и смекалка спасли корабль от верной гибели, когда ветер занес их на такую волну, откуда открывалась страшная пропасть, в которую падали и падали снежные валы. Папаша Ло, которому в ту пору это имя совершенно не подходило, первый вышел из оцепенения и пошел наверх, снимать паруса, а за ним потянулись другие. В итоге, поломав два из четырех сноубордов, корабль удалось развернуть и отвести от пугающей бездны. Но он запомнил её на всю жизнь. Огромный, от горизонта до горизонта, голодный рот, распахнутый в вечном зеве, поглощающий весь снег их мира, а может быть, и сам мир заодно. Ведь всему рано или поздно настаёт конец.
Накинуть трос с трехлапым якорьком на фальшборт таинственного корабля ему удалось лишь с третьего раза. Всё же высота в пять этажей — если кому вздумалось бы строить такие высокие здания — это вовсе не ерунда. Хотя там, куда он добросил кошку, расстояние
Первым взобрался самый молодой матрос, и скинул сверху веревочную лестницу, используемую на сейнере как шторм-трап. Шкипер пошел вторым, за ним старшина ловцов, потом уже остальные. Внизу остались лишь помощник и двое матросов, на случай всяких неожиданностей.
Когда они вскарабкались наверх, и собрались у борта, оглядываясь на кажущуюся отсюда игрушечной скорлупку «Пеликана», шкипер поднял руку и сказал:
— Не думаю, что нас бы пустили сюда, если бы желали зла. Мне представляется, это просто корабль, поэтому — меньше страха, больше любопытства, держитесь настороже, но не теряйте возможности узнать то, чего никто больше не узнает. Трое на бак, трое на ют, и двое со мной в трюм. Поднимите сюда три фонаря, по одному на каждую группу.
Уверенные и понятные всем распоряжения сделали своё дело. Люди перестали дрожать и ожидать каждую секунду какой-то страшной каверзы. Как только помощник отправил им полностью заправленные керосином фонари, они отправились в поиск. Возможно, в жизни матросов это был самый захватывающий со времен детства, — когда на чердаках покинутых прибрежных хижин они искали сокровища морских кочевников. Или когда лезли, пугаясь каждого звука и даже собственного дыхания, в каменные пещеры, где на стенах углем и сажей были нарисованы странные фигуры.
Корабль был одновременно и чердаком и каменной пещерой. Тем миром грёз, который приходит во снах, когда страх переходит в любопытство, любопытство — в искус, а искус — в ощущение счастья.
Здесь отсутствовали запахи. Будто всё вымерзло много лет назад. Люди тоже отсутствовали. Хотя когда-то явно пребывали на корабле, о чем сообщала то оброненная курительная трубка странной формы из странного красного дерева, то длинный рыбацкий нож, воткнутый в разделочную колоду, да там и оставленный. Ещё — следы рук на якорном вороте, точно такие, какие образуются на колодезных воротах. Гладкие, отполированные множеством прикосновений. Шкипер представил себе эту картину — десятка два матросов, вертящих ворот, чтобы поднять гигантский якорь. Только цепь обрывалась, и никакого якоря теперь не имелось и в помине, что было к лучшему, иначе корабль давно ушел бы на дно. То с кормы, то с носа корабля доносились короткие восклицания. Матросы постепенно обрастали уверенностью и деловитостью.
— Смотри! Что это за инструмент? Хитрая штука! — восклицал кто-то, подняв над головой странный прибор, состоящий из зрительной трубы и прикрепленной к ней полукруглой шкалой.
— А это что? Оружие? — недоверчиво тянул хитрое приспособление, напоминающее длинный деревянный шест с широкой лопастью на конце другой матрос.
— Сабля! Ну, и хороша же! — третий со свистом рассек воздух потускневшим клинком с наборной рукоятью.
Всё новые и новые находки будоражили. Все втайне начинали думать о таинственных сокровищах, находящихся в недрах корабля. Эта мысль легко читалась в глазах матросов и в их всё более уверенных жестах. Но шкипер искал нечто иное.
Крюйт-камера. Орудийная палуба. Пушки с горками ядер и с банниками, уложенными на специальные полки вместе с ветошью и сосудами с притиркой. Он видел такое лет двадцать назад, во время войны с Полосатыми Островами. Ему пришлось участвовать в той войне в должности младшего канонира. Вот и ещё доказательство, что экипаж тут, несомненно, был. И это никакие не демоны, а простые люди, сродни его матросам. Промасленная тряпица с отпечатком чьей-то пятерни. Шкипер приложил свою пятерню и усмехнулся: