Фантастика восьмидесятых - причины кризиса
Шрифт:
Игра словами - занятие очень увлекательное. Но в литературе презумпция невиновности не действует. Произведения, о которых пойдет речь в этой главе, безоговорочно осуждены читателями. Они осуждены даже спекулянтами, ибо представляют собой редчайший образец - научную фантастик, на которую в стране нет спроса.
Для тех, кому все же требуется обоснование, задам единственный вопрос: есть ли в текстах В. Михановского и в. Рыбина хотя бы один неожиданный образ, нетривиальное сравнение? Фотонные паруса? Было. Они использова - лись М. Пуховым, а ранее - братьями Стругацкми.
Достаточно? Или нужно еще доказывать, что люди никогда
Критиковать таких авторов трудно, как резать воду. Для меня до сих пор остается загадкой, понимают ли они, что ничего не знают и не умеют, в часности, не умеют писать даже на уровне выпускных сочинений в школах-восьмилетках. С другой стороны, а зачем им это понимать? Ведь печатают.
В "литературной паталогии" я выделяю штампы, с которыми мы уже познакомились, ненаблюдательность и гигантоманию. Штампы очень скучны. Произведения авторов ненаблюдательных, напротив, прекрасно читаются.
"Бежала обезьяна неимоверно быстро, но зверь (кажется, это был саблезубый тигр) не отставал. Более того, расстояние между ними сокращалось." (6)
Это, видимо, рекорд. Хотя, конечно, не исключено, что Ходжиакбар Шайхов просто никогда не видел тигров, и перед нами пример безграмотности, а ненаблюдательности.
Подобные ляпы для современной фантастики 80-х годов в общем не характерны. Авторы-патологи успешно справляются с ними, своевременно вычеркивая из текста сравнения и описания. Но нельзя вычеркнуть психологию. Невнимательнность, ненаблюдательность автора проявляются сразу, как только герои начинают говорить или, не дай бог, размышлять про себя.
"Мало того, что Киан выдал на-гора алмазы, он еще сотворил уникальные бриллианты. Полагаю, они не отличаются от оригиналов. Может быть, даже на атомарном уровне. Цвет, структура поверхности, надписи на "Шахе". Поистине фирма веники не вяжет!
– Ты серьезно?
– То есть серьезнее некуда!" (7, С. 231)
Так разговаривают между собой исследователи венеры. Угадать планету, правда, трудно - на настоящую она мало похожа, но не будем придираться: Спартак Ахметов безусловно имеет право писать для десятков миллионов читателей, не знакомых с астрономией.
Киан - биоробот. На Венере у него пробудилась генная память, и он вспомнил, как был когда-то березкой, которую срубили жестокие люди.
Генная память столь часто просыпается в героях псевдофантастики, что не представляется возможным ответить на традиционный вопрос "уто у кого украл?". Обезьяна, удирающая от тигра, это, кстати, тоже горячечный бред ожившего прошлого.
Приведенная выше цитата безусловно является примером психологической недостоверности в словах. А вот перед нами мысли главного героя. Он летит над Венерой, ожидает смертельно опасного нападения ос и, естественно, вспоминает возлюбленную:
"Гражина тоже полюбила сразу, думал Ломов другой половиной мозга, - только боялась признаться даже себе. Она вообще не собиралась выходить замуж, хотела делать науку. Не понимала, что любовь помогает, а не мешает. У нас будут дети. Дочку назовем Зухрой - в честь красавицы Венеры. Нет, к черту Венеру! Дочку назовем Гражиной. Она
Здесь, пожалуй, автору следовало поставить многоточие...
Гигантоманией я называю разительное несоответствие между замыслом автора и размахом фантастического приема. По воробьям стреляют не пушки и даже не боевые аннигиляторы. В целях недопущения подкормки дынь селитрой прилетают инопланетные пришельцы. (8) Чтобы доказать, что нехорошо отцу-исследователю забывать про своего сына, срочно создаются два дубля нашей земли - в рассказе их называют казбеками. (9) Позволю себе выразить надежду, что при должной экономии можно было обойтись всего одним дублем, как это сделал для примерения командира корабля и начальника экспедиции другой советский фантаст. (10)
Еще один дубль земли встречаем в "Фаэтах" М. Чернолусского. (11) Там в запредельное пространство, заселенное фаэтами, попадает большая группа совеских граждан, ни одного из которых мне не удалось запомнить. Свою планету фаэты давно разрушили, да и сопредельную землю они превратили в асфальтовую пустыню...
Герои попадают в город "желтый дьявол", названный, по видимому, в честь Алексея Максимовича Горького. Здесь автор начинает критиковать капитализм и защищать идеалы нашей советской родины. (В еще более шаблонной форме, нежели В. Корчагин.)
Выясняется, что книга посвещена борьбе с перебежчиками и невозвращенцами. По мысли М. Чернолусского, все они, изменившие родине, попадают к фаэтам, которые всячески обижают их и эксплуатируют.
Что ж, для подобной критики капитализма и впрямь необходима параллельная вселенная. Если автор, изучая материал, ограничился программным очерком, прочитанным по диагонали, лучше перенести действие на сопредельную землю - подальше от реальных американцев, шведов или японцев.
Глава 4
произведения писателей-фантастов В. Попова и В. Де спиллера показались мне достойными отдельной главы. "Живые ископаемые", на тридцать лет пережившие свое время, они столь же уместны в нашей литературе, как стадо динозавров на улицах Ленинграда.
"Не улучшилось настроение у сергея и когда он в Алма-Ате пересел в вертолет, чтобы лететь в горы, в расположение экспееиции Коровина. Не привлекали его внимание ни проплывавшие под вертолетом ярко-зеленые долины с островами еловых лесов, ни голубая гладь Иссык-Куля, ни голые бескрайние громады ребристых каменных хребтов, прорезанных горными потоками и закованными в ледники. Он терзался неожиданной неисправностью прибора, хотел быстрее увидеть его своими глазами." (12)
Мне кажется, что литературный уровень повести "невидий" этим отрывком определяется однозначно. Штамп виден во всем, даже в структуре фраз, напоминающей стиль очерков пятидесятых годов. Абсолютная недостоверность психологии. Дело даже не в том, что нормальный человек не может остаться равнодушным, впервые увидев горы. Бывают исключения: Эрих Людендорф, когда адьютант обратил его внимание на красоту речки Прегель, блеснувшей в лучах заходящего солнца, бросил в ответ: "незначительное препятствие." (Б. Такман.)