Фантазии господина Фрейда

Серова Марина Сергеевна

– Вором?! – невольно воскликнула я.

– Вот именно! И еще много чего кричал, а потом выскочил как оглашенный, даже на меня налетел, чуть с ног не сбил, и убежал! А сначала-то таким вежливым был! Я к отцу Леонтию кинулась, а он сидит и за сердце держится. Я хотела «Скорую» вызвать, но он мне запретил.

– В какой он больнице? – осторожно поинтересовалась я.

– Какая еще больница? – удивилась она. – Дома он, – ответила она и кивнула куда-то в сторону ворот. – Только не пустит тебя к нему матушка Ефросинья, – предупредила она меня.

– Ну, я хотя бы узнаю у нее, когда с ним можно будет поговорить, – объяснила я. – Где он живет?

– Да

прямо напротив кладбища, в шестнадцатом доме, – объяснила женщина.

– Вы того человека, который так батюшку обидел, узнаете? – на всякий случай спросила я.

– Ой, узнаю! – угрожающим тоном сказала она. – И если он здесь еще раз появится!.. – Тут она спохватилась и вновь быстро перекрестилась: – Прости, господи, мою душу грешную!

Распрощавшись с ней, я пошла к воротам, на ходу снимая шарфик – слабо он мне пригодился. Дом под номером шестнадцать я нашла без труда, но, потоптавшись возле калитки, решила не беспокоить священника и его жену – им и так сейчас не сладко. Ладно, подождем, подумала я и поехала домой. Поев, я сварила кофе и, устроившись в своем любимом кресле, принялась обдумывать все, что успела узнать за день. И чем больше я думала, тем отчетливее видела, что получается полная ерунда.

Итак, предположим, что клад на фабрике действительно существует. Когда фабрика разорилась? Да уж не год и не два тому назад. Пусть даже год прошел, но за это время никто на нее не позарился. И вот появился Андреев со своей «карманной» фирмой… Нет, сначала появился представитель какой-то питерской фирмы, а Андреев – уже потом. Тут некто – но не Андреев – дал этому представителю по башке, предупредил, чтобы он уматывал, и питерец быстренько, отозвав заявку на аукцион, сделал ноги. Поступили бы питерцы так, если бы знали о кладе? Нет! Они бы просто так не сдались! Они бы еще побарахтались! Написал бы потерпевший заявление в милицию, и так далее. А он взял – и умотал обратно, и явно не по собственному желанию, а по распоряжению вышестоящего руководства. Видимо, фирма в Питере – небольшая и небогатая, вот и решили они в провинции развернуться, но, поскольку все обломилось, поджали хвост и сдались. Вопрос: для чего их представителя запугивали? Ответ: чтобы фабрика досталась Андрееву. Предположим, питерцы нашли и вывезли клад, потому что появились они здесь до Андреева, когда на фабрике охраны еще не было. А невозможно это, потому что они тут же самостоятельно отозвали бы заявку и не пришлось бы неведомому мне пока супостату на этого питерского представителя нападать. Иначе говоря, питерцы тут ни при чем.

Пошли дальше. На данный момент все готово для того, чтобы фабрика досталась Андрееву, так? Так! Ну и какого же черта на самого Семена Ивановича сейчас охоту открыли? Допустим, чтобы и ему фабрика не досталась, но почему? Чтобы он клад не нашел? Это полная ерунда, потому что фабрика довольно долго стояла, никем не охраняемая, и, знай кто-то о кладе, он и забрал бы его без помех – возможностей у него было хоть отбавляй, никто не помешал бы. У меня мелькнула мысль, что кто-то точно знает о золоте, а вот о местонахождении тайника – нет, и боится, что при неизбежном ремонте здания его обнаружат. Но ведь за годы советской власти фабрику наверняка не раз ремонтировали и перестраивали, но ничего не нашли. Откуда же у неведомого мне противника такая уверенность в том, что уж при новом ремонте клад наверняка найдут? Так, может, вовсе и не в кладе дело? Тогда в чем?

Не вытанцовывался у меня мотив этих покушений,

хоть ты плачь! Как я ни крутила эту проблему, но так и не поняла, кому же до такой степени мешает живой Андреев. Кто сливает из его дома информацию? Кто сделал первую мину? Кто подложил ее в почту? Кто стрелял по машине Андреева? Кто нанял Кефира, чтобы тот изготовил, – а ему, как хорошему инженеру, это было раз плюнуть, – вторую мину и подложил ее, а потом убрал самого Кефира? Последнего факта я, конечно, точно не знала, но была на сто процентов уверена, что в живых его уже нет. И, наконец, кто сегодня установил растяжку, узнав от своего информатора, что Андреев собирается выехать из дома?

Думала я, думала, но так ни до чего и не додумалась.

ТРЕТИЙ ДЕНЬ

Среда, или Факты, предположения, домыслы, но никакого мотива! Хоть плачь!

Утро началось со звонка Венчика.

– Ну, матушка! – сказал он таким тоном, что я чуть не подавилась кофе. – Ох, это, я тебе скажу… Это такое!..

– Скажешь! – твердо заверила его я. – Причем очень быстро! Считай, что я уже у тебя!

Из дома я вылетела, даже не допив кофе – мне так хотелось поскорее узнать, что он выяснил, потому что никакие разумные мысли мне самой в голову уже не приходили, как я ни билась, и срочно требовалась свежая информация.

Венчик выглядел триумфатором и из-за вполне законного чувства гордости сиял собственным светом. «Ох, придется мне сегодня его притчи выслушивать, – обреченно подумала я. – И ведь никуда не денешься – заслужил! Так что терпи, Татьяна!»

– Ну, не томи! – попросила я, усаживаясь напротив него.

– Эх, матушка, – сокрушенно покачал головой Венчик. – Я тебе скажу, что Андреев – это такая сволочь, прости за грубость, что пробу ставить некуда!

– Да, хам он первостатейный, – согласилась я.

– Да если б только это! – всплеснул он руками. – Ты знаешь, как его за глаза на рынке зовут?

– Откуда? – удивилась я. – У меня там знакомых нет.

– А я тебе скажу. КОП его зовут! А переводится это – «козел похотливый»! – сказал он.

– Брр! – скривилась я. – И основания для этого имеются?

– Более чем! Только избыток желаний у него присутствует, а вот возможности реализовать их начисто отсутствуют, – продолжил Венчик.

– Ну, это мне расшифровывать не надо, – фыркнула я. – И на каком же поле пасется этот козел?

– Большое поле, – солидно покивал мой информатор. – Центральный рынок называется.

– Сексуальные домогательства по отношению к подчиненным в администрации? – уточнила я.

– Э-э-э, нет! – покачал головой он. – Туда он не совался, в основном специализировался по молодым торговкам-частницам. Причем в принудительном режиме.

– Использование служебного положения… – покивала я. – Или дашь, или пошла вон. Значит, именно это подонок Андреев когда-то назвал «подержаться за молодое мясо»?

– Вот именно, – подтвердил Венчик. – А они потом все дружно плевались и говорили, что он – извращенец, потому что как мужчина ни на что не способен. Но терпели, от великой нужды, потому что деваться-то им некуда!

– Ну, он и мразь! – не выдержала я. – Носит же земля такую нечисть! Бедные женщины!

– Не все! – тут же вставил Венчик.

– Неужели любительница нашлась?! – обалдела я.

– Нашлась! Еще какая! – выразительно сказал он.

– Ну, повествуй наконец! – не выдержала я.