Фантазии мужчины средних лет
Шрифт:
– Иначе не получится. Пойми, возникает парадокс: если мы не берем денег, значит, мы помогаем только известным и богатым, а простые люди по-прежнему будут ходить в потемках. Но наша задача: помочь всем. Всем, кто нуждается в помощи. Правильно?
Я же говорю, с плевритами совершенно невозможно спорить, настолько их аргументы логичны и продуманы. И я согласился. А как иначе, конечно, она права: я в одиночку многомиллионное население страны не потяну. А если тянуть, то тянуть надо всех.
– Значит, план следующий, – подвела черту Аркадия. – Надо начать тренировать специалистов по определению половой принадлежности. Иными словами, по идентификации. Тоже
Я снова кивнул, снова соглашаясь.
– А еще… – Аркадия замялась, снова протянула руку, придвинулась ко мне, приблизила лицо и только потом промолвила тихим, притягательным голосом: – Оставь немного себя и для меня тоже. Я по тебе соскучилась. Сил нет. А? – И она заглянула мне в глаза.
План оказался правильным. Мы отобрали четырнадцать самых способных учеников, таких, у которых чуткость и внимание к жизни были повышенными. В их присутствии я продолжал вести ежедневный прием, мы стали зарабатывать неплохие деньги, позволившие оборудовать вполне приличные «Центры Многопольной Идентификации» (сокращенно ЦМИ). Аркадия успешно занималась организационными вопросами, Саня Рейн – пиаром и связями с общественностью. Популярность росла, обо мне уже говорили везде и повсюду, даже появились несколько шарлатанов, которые пытались заниматься идентификацией, выдавая себя за Ивана Гольдина – основной признак, что ты на верном пути. Впрочем, их деятельность быстро была пресечена соответствующими органами.
Тренировка учеников заняла около трех месяцев, и постепенно центры начали работать в полном объеме – вскоре их уже было не семь, а больше тридцати. На банковском счету компании «Многополость в Массы» стали накапливаться суммы, поражающие длинными, многоразрядными цифрами. Аркадия оставила театр, съемки и стала заниматься только ведением бизнеса. Моя собственная сексуальная нагрузка резко упала, я теперь вел прием лишь в исключительных случаях, когда клиника того или иного пациента представлялась мне интересной с научной точки зрения. А в основном я занимался либо углублением и детализацией методик по идентификации, либо научными вопросами – писал статьи для солидных журналов, выступал на престижных конференциях. Мой тур по европейским столицам и по Америке был назначен на середину следующего года.
Иными словами, жизнь вошла в приятную колею – я был счастлив и с Аркадией, и даже в те часы, которые проводил с Любой. И кроме всего, я получал большое удовлетворение от того, что дело, которое я создал, процветает и набирает обороты.
А вскоре раздался звонок с самого вверху, можно сказать, с Вершины. Если честно, я ожидал нечто подобное – и Аркадия, и Рейн не раз заводили разговор на эту тему. Наши мнения сходились: дело приобрело настолько крупный масштаб, что не может оставаться незамеченным. Особенно с учетом нашего руководства… Хотя почему только нашего? Любое руководство пытается держать под контролем все крупные события, происходящие в стране.
Конечно, ожидать можно было всего, что угодно. Но ничего плохого не произошло – со мной вежливо поговорил вполне доброжелательный
– Планируйте, что с учетом дороги, того, сего… вам придется потратить на нас часа три-четыре, – предупредил он. – Ничего? Не страшно? Сможете выделить?
– Да, сколько угодно. И когда угодно, – легко согласился я, думая про себя, что, если бы мне грозили неприятности, они, эти «Вершинные» ребята не утруждались бы простым телефонным звонком. Вполне могли бы забрать меня во время или после какого-нибудь выступления. И вообще, мало, что ли, у них возможностей? – я не скрывался, я даже охраны себе не завел (хотя Аркадия настаивала на охране), я по-прежнему любил по вечерам побродить в одиночестве по погруженной в сумерки Москве. Меня ночная, затемненная Москва всегда привлекала сильнее, чем дневная, слишком светлая и суетливая.
В результате мы договорились, что машина подъедет завтра к одиннадцати часам утра и я уделю встрече столько времени, сколько потребуется. Я попытался было узнать, о чем будет разговор. С кем он будет? Но безрезультатно – «Вершинный» посланник юркнул и легко ушел от ответа.
Волновался ли я? Нет, по сути, не волновался. В конце концов, не арестуют же они меня прямо во время встречи. Все-таки у нас правовое государство, и ничего противозаконного я не делаю. К тому же они не из тех, кто сразу, без предупреждения, да в кутузку. Они, похоже, ребята практические, рациональные, у них наверняка относительно моего многопольного проекта свой план выработался.
Обсудив нюансы предстоящей встречи с Аркадией, мы занялись сексом и энергазмировали почти всю ночь, потому что у Аркадии за последние месяцы от более-менее регулярных тренировок навык вырабатывать обильную плевру резко усилился. Она теперь не очень уступала своему аналогу из того, уже далекого многополого мира, о котором я стал понемногу забывать.
Итак, назавтра в назначенное время подъехал государственный «ауди» и покатил меня на «Вершину», на которой, надо сказать, я никогда прежде не бывал.
Ступая по ковровой коридорной дорожке, я все-таки почувствовал волнение – во-первых, для тех, кто по ней не ходил, скажу: мало на земле мест, которые поражают великолепием и величественностью наподобие нашей российской «Вершины». Впрочем, оно и понятно, денег в нее угрохано во все времена – на сотню-другую вашингтонских Белых домов хватит. К тому же не каждый день меня, простого смертного, еще недавно не самого заметного в стране писателя, вызывают в это головокружительно высокое место.
Потом распахнулись двери, и я вошел в просторный кабинет, который тоже поражал величием и великолепием. Хорошо одетый, хорошо подстриженный и причесанный человек поднялся со стула, сделал несколько шагов навстречу, доброжелательно улыбнулся, протянул руку. Его лицо показалось мне знакомым, возможно, я видел его по телевизору (хотя телевизор я включаю крайне редко – я человек, мало обращающий внимание на политику, тем более на политику сиюминутную).
– Здравствуйте, спасибо, что приехали. Вы Иван Гольдин, не правда ли? Очень приятно. Кстати, как вас по отчеству?
– Достаточно просто Иван. Я, видите ли, в офисах никогда прежде не работал и к обращению по отчеству не привык. К тому же у нас, у писателей, оно не в ходу. Старит оно. А мы пытаемся оставаться молодыми как можно дольше, вот и обходимся одними именами до старости. А многие вообще за псевдонимами прячутся. Ведь всегда хорошо разделять реальную жизнь от жизни выдуманной.